Социолог Григорий Юдин оценил последствия мятежа Пригожина: с кем готов договариваться Путин, как мысль о неэффективности власти влияет на армию и почему еще рано делать выводы.
«Для России это абсолютно новая реальность затяжной, длительной, кровопролитной и очень ресурсоемкой войны. На это никто не подписывался»
«Я ценю каждую жизнь, и мне больно за каждого сына Украины, и мне не хотелось бы, чтобы погибали дети России, но война, к сожалению, с их стороны, агрессия, которую они проявили к нам, те зверства, которые они творят с маленькими детьми, насилуя их, насилуя наших женщин, унижая, терзая — я вижу только, что существует поклонению идолу и тирану, у людей отсутствует критическое мышление, и из-за этого у них умерла способность иметь ценности»
Журналист Евгений Киселев рассказал о том, как серость в силовых структурах России пришла на смену интеллектуалам, когда вектор развития страны стал очевиден и почему бывшие партийные бонзы и функционеры КГБ работали в 90-х у «новых русских».
Журналисты «Можем объяснить» Максим Гликин и Иван Жеянов задали Яшину неудобные вопросы о целях грядущей 17 ноября акции в Берлине и о сложном диалоге с оставшимися в России.
Политолог Маргарита Завадская рассказала о том, как в Финляндии реагируют на вступление в НАТО.
Алексей Уминский рассказал о том, почему РПЦ не понадобилась свобода, что общего у крестного хода и первомайской демонстрации и почему в России много православных и мало верующих.
Что означают путинские перестановки в Минобороны и повлияют ли они на войну? Насколько война важна для Путина и почему в России нет популярных военных? Что приход Андрея Белоусова на пост министра обороны даст сейчас и через пять лет? Будет ли новая большая война?
Анжела Пивненко из Бучи с семьей выдержала оккупацию. Ей повезло, она выжила и из ее родных никто не погиб. Вот ее история.
«Когда война проходит, когда собирается столько ненависти, столько смертей нужно преодолеть, вот тогда единственная возможность преодолеть — это культура. Потому что ненависть это болезнь, а единственное лекарство против этой болезни — это культура. И тогда понадобится литература»
«Эти люди, правящее сословие, оно едино в том, что оно переживает стокгольмский синдром, это во-первых. Во-вторых, они все до конца не понимают, что происходит. И в-третьих, они прекрасно ощущают, что впереди крайне неприятная для всех для них развязка»
Даже если статистика кривая, но открытая, при наличии компетенции можно докопаться достаточно с большой точностью до правды.
