«У нас реальная демократия. Она кривая, она косая, но она есть». Интервью с Борисом Надеждиным, который рассчитывает стать на выборах-2024 кандидатом от «системных либералов» 

Политик Борис Надеждин первым объявил о своих планах участвовать в выборах президента в 2024 году. В начале 2000-х он был депутатом Госдумы от «Союза правых сил», сейчас — возглавляет фракцию «Справедливой России» в подмосковном Долгопрудном. 

Надеждин выступает за мир, свободу слову, сильное гражданское общество и европейский путь для России. Считает войну «фатальной ошибкой Путина» и призывает к ее прекращению. Однако само слово «война» не произносит. Про аннексию Крыма говорить не любит. Уверен, что крымчане сами хотели присоединения, а россиян Крым вообще не интересует. 

Канал «Можем объяснить» поговорил с Борисом Надеждиным о том, нужны ли сегодня выборы без выбора, зачем в них участвовать и как изменить политическую систему в России.

— «Я иду на выборы потому, что уверен — сегодня это мой долг перед моей страной, перед моими предками и моими потомками», — говорится в вашем манифесте. В чем именно заключается этот долг? И почему вы ощутили его именно сейчас? 

— Я воспринимаю себя звеном в бесконечной цепи предков. Я знаю свою родословную примерно на 300 лет. В то же время благодаря моим личным усилиям население России увеличилось на четыре человека. У некоторых из моих детей уже есть свои дети. Хочется, чтобы они жили хорошо. Это и есть долг перед предками, перед потомками. Предки передали нам страну. Мы тут родились, потому что они тут жили, работали, любили, страдали. Вот как-то надо это все продолжать. 

А почему я именно сейчас решил выдвигаться? Я уже больше 30 лет выдвигаюсь на разных выборах. Первый раз депутатом меня избрали еще при Советском Союзе, при Горбачеве в 90-м году. Я профессиональный политик. И сейчас я понял, что ситуация достигла дна. Путин ведет страну в тупик по колее авторитаризма, милитаризации, изоляции. Мне хочется это дело остановить.

И я, честно говоря, все лето ждал, что кто-то молодой, новый, сильный скажет, что пойдет против Путина на выборы. Никто ничего не сказал. Приходится нам, динозаврам.

— А вам не кажется, что то, что сейчас происходит — это вообще не выборы? Настоящей конкуренции нет. Наблюдения резко ограничены, свободной прессы тоже нет. 

— Вы задали важный вопрос. У меня будет двухслойный ответ. Первый слой — моральный, философский, идеологический. Уныние — грех. Дорогу осилит идущий.

Второй слой — исторический. Я занимаюсь политикой очень давно. Я начал бороться с монополией КПСС во второй половине 80-х годов. Я вас уверяю, нынешняя «Единая Россия» куда слабее, чем КПСС образца 80-х годов, когда партком был на каждом предприятии, просто везде. Сейчас они тоже есть, но они сейчас как бы в государстве есть, в администрации. КГБ образца 80-х годов намного круче, чем ФСБ образца нашего времени. И что? 

Я вам могу рассказать, как я первый раз пришел голосовать. Это был 1981 год, мне было 18 лет. Я пришел на выборы, а мне дали такой листочек, знаете, на нем было написано: «Кандидат от нерушимого блока коммунистов и беспартийных Иванов». И все. Ни квадратика не было, ничего. Просто листочек с надписью «Кандидат». Я спросил тетю из комиссии, которая вручила мне гвоздику и какой-то значок, а если я, допустим, хочу проголосовать против кандидата Иванова или за кого-то другого, что мне делать? Тетя на меня посмотрела и сказала: «Что умный, что ли? Физтех, наверное».

Существует только один хороший способ изменить курс развития страны в XXI веке, а в перспективе и поменять власть. Не прямо сейчас, да. Я сомневаюсь, что выборы в марте будут концом эпохи Путина, но я хочу, чтобы это было началом конца эпохи Путина. Смены власти мирным путем на честных выборах в России пока, к сожалению, не было. Когда Медведев сменил Путина, а потом обратно, это все-таки не смена власти. Понятно, что это такое. Но, дорогие товарищи, все остальные способы сменить власть гораздо хуже.

— А почему другие способы хуже? Вам не кажется, что они как раз более реалистичны, потому что часто власть менялась через революции и путчи?

— То, как сменилась власть в 17-м или в 91-м году — это распад страны, кровавая война, полная катастрофа для огромного количества людей. Это ужасная история. Поэтому я за смену власти мирным путем по итогам честных выборов. Что выборы нечестные, я знаю лучше других. Я десятилетиями воюю с фальсификациями.

Я занимаюсь наблюдением. И там, где я это делаю, результаты выборов радикально отличаются от других мест. Это легко проверить.

Потому что именно благодаря моей поправке в закон о выборах в 2002 году, сейчас результаты голосования в России публикуются на каждом избирательном участке. Именно поэтому в России невозможно сделать то, что сделал Лукашенко в Беларуси. Просто придумать результаты выборов и написать на листочке. 

— А вы много знаете случаев, когда после 20-летнего правления какого-нибудь диктатора, который убил вокруг себя все живое, власть сменилась мирным путем? Без революции, без потрясений, без мощных протестов. 

— В России, на секундочку, есть выборы. Они появились 30 лет назад. В 90-м году я выиграл выборы в Долгопрудном и стал депутатом. Это и были первые за тысячелетнюю историю России выборы, похожие на выборы. 

Поэтому у нас в России таких случаев пока не было, когда власть менялась мирным путем по итогам честных выборов. Но тысячу лет назад их нигде не было. А сейчас они везде есть.

«Вас послушать, так жизнь человека состоит из митингов»

— А что вы делали последние 15 лет? На вашем сайте подробно описывается ваша биография в 90-х и нулевых. А чем вы занимались после? Вы ходили на митинги на Болотной площади, митинги Навального, марши Немцова? Что вы делали, когда аннексировали Крым? А с 2022-го — вы проявляли какую-нибудь антивоенную активность? 

— Вас послушать, так жизнь человека состоит из митингов. Я вам честно отвечу, как я прожил последние 15 лет. Начну с самого главного. У меня родились еще двое детей. Вот я их растил, воспитывал. 

Читал лекции, писал статьи. И ходил на митинги. В том числе, естественно, я ходил на марши Немцова. Борис был моим близким другом на протяжении многих лет. Мы с ним работали вместе в правительстве, в СПС и так далее.

Боролся с фальсификациями. Вы знаете, что по итогам выборов 2021 года всего было подано в суды примерно 200 исков об отмене результатов? Из них больше 100 подал я. Так, на секундочку. Вот этим занимался. 

Помогал многим людям, как депутат и как человек со связями. У меня в записной книжке телефоны многих губернаторов, министров и так далее. 

Специальную военную операцию я критиковал с самого начала. В том числе на центральных каналах нашего российского телевидения. А в моем манифесте специальная военная операция называется фатальной ошибкой Путина. Которая, к сожалению, очень сильно скажется на развитие страны на ближайшие годы. И в том числе я сейчас много помогаю мобилизованным, их семьям. Я считаю, что наши парни, которых туда отправили, точно не должны отвечать за действия тех, кто начал специальную военную операцию. А вот те, кто ее начал, должны нести политическую ответственность.

«Нужно объяснять людям и в Украине, и в России, что худой мир лучше доброй ссоры»

— В вашей программе написано, что «СВО» надо заканчивать и возвращать всех домой. Вопрос простой. Как? 

— Тяжелая, тяжелая история. Все не так просто. Почему Путин не начал СВО в 2014 году? Ответ очень простой. Потому что понадобилось 8 лет оголтелой госпропаганды по всем каналам. 8 лет гражданам России рассказывали, что в Киеве захватили власть нацисты, фашисты, бандеровцы. 

Когда Россия по полной программе начала боевые действия, народ это воспринял как правильное. Поддержка специальной военной операции огромная в стране. Особенно среди пожилых.

И в Украине то же самое происходит. Идите сейчас скажите что-нибудь украинским парням, которые там полтора года сидят в окопах. Идите скажите им: «Ой, вы знаете, мы за мир. Расходимся». Не получится это так сказать. 

Чтобы реально все это остановить, внимание, нужно развернуть государственную машину. Нужно объяснить людям и в Украине и в России, что худой мир лучше доброй ссоры. 

В конце концов, нужно просто поменять политическое руководство страны. Потому что я не могу себе представить, что Путин в какой-то момент скажет: «Ой, вы знаете, да, это была моя фатальная ошибка, как справедливо говорит Надеждин. Дай-ка мы все это закончим». Боюсь, так не получится.

— Но что лично вы можете сделать для прекращения войны, став кандидатом в президенты?

— Я начинаю объяснять российскому народу, что в Киеве вовсе не бандеровцы и фашисты сидят, а люди, которых тоже во многом обманули. Я начинаю пытаться договориться о принципах устройства границы после окончания боевых действий. Я, естественно, возвращаю мобилизованных, потому что люди там находятся непонятно сколько и не очень понятно зачем. 

«Путин уничтожил нормальные институты государства»

— Отпущен убийца Политковской, а предполагаемый организатор убийства Немцова тоже на свободе и возглавил элитный отряд. Как вы к такой практике относитесь?

— Это очень тяжелая история лично для меня, потому что Немцов был моим близким другом. Таких историй масса. Художница [Саша Скочиленко] недавно получила семь лет колонии за то, что ценники поменяла в магазине. Убийцы часто получают гораздо меньше, а потом еще и выходят по амнистии. Это большая проблема на самом деле.

Можно, конечно, поймать этого человека впоследствии, который, возможно, организовал покушение на Бориса. Но там же проблема гораздо глубже. Проблема в том, что Путин за 25 лет своего правления практически уничтожил нормальные институты современного государства. Один из важнейших институтов современного государства — это реально независимый суд. Проблема в том, что у нас правоохранительные органы действуют по указаниям политического руководства страны.

Вот мятежник Пригожин захватил большой город Ростов, сбил самолет с российскими летчиками. И что? И где? Где уголовное дело? У нас неизвестно кто подсыпал Навальному «Новичок». И где расследование, кто это сделал? Нет этого ничего.

Одним из важнейших институтов современного государства является независимый суд. В том смысле, что можно расследовать преступления любых людей. Будь они суперэлитный полк какой-то чеченский или даже близко к начальству. Это большая работа. Предстоит большая и нелегкая работа по восстановлению действия Конституции Российской Федерации. А именно глав первой и второй. Которые, слава богу, Путин не тронул в ходе своих поправок 2020 года, с которыми я боролся как мог тоже. Из-за этого, кстати, разругался с начальством.

— А вам не кажется, что есть гораздо большая вероятность — как и бывает в таких жестких авторитарных режимах, — что возвращение к нормальности будет только после больших внутриполитических потрясений, возможно, кровавых? Как всегда это в России и происходило.

— Я, хотя по жизни советский ученый, там, кандидат наук, я не политолог ни разу. Это политологи могут мыслить так. Давайте оценим вероятность того, что Путин что-то там сделает. Я политик. Я по-другому мыслю. Понимаете, какая история? Я мыслю так. Что я, Надеждин, могу сделать для того, чтобы Россия ушла от авторитаризма, милитаризации, изоляции? Что я могу сделать для этого? Вот я и делаю для этого. Выдвигаюсь в президенты, критикую курс Путина и предлагаю альтернативу. У меня вот такое мышление. Знаете, это мышление политика, а не политолога.

А мирная смена власти происходит в тех формах, которые традиционны для этой страны, для этого времени. Конечно же, в России никогда не происходила смена власти мирным путем. По итогам честных выборов. По одной простой причине. У нас тысячу лет не было честных выборов. Понимаете? Они начались, попытки их провести начались 30 лет назад, в 90-м году. Ну и как-то там худо-бедно продолжались до недавнего времени. Но, внимание, в России были прецеденты смены власти абсолютно законным, на тот момент легитимным путем, в результате которых Россия преображалась.

Приведу только два примера. Был такой правитель Николай I. Помните? Сенатская площадь, потом Николай Палкин и так далее, потом Крымская война. Удивительным образом его путь очень напоминает путь Путина. Прямо вот даже по годам похожий. В конце Крымской войны. А его сменил абсолютно легитимно, обращаю ваше внимание, Александр II. Совершенно легитимно его сменил. А потом, наверное, другая страна стала. Земства, крепостных освободили, судебные реформы, гражданский кодекс. Второй пример, ближе к нам. Умер Сталин и пришел после некоторых перестрелок Никита Сергеевич Хрущев. Ну, насчет легитимности можно там поговорить, но, в принципе, по советским меркам все было легитимно. Абсолютно другая страна. Оттепель, шестидесятники, барды. Да, смена власти легитимным путем, плавным, без революции и потрясений, вполне возможно. И происходила не раз в истории России. И радикально менялась политика России.

— Но оба раза все-таки сверху, а не путем выборов каких бы то ни было. Верхушечные изменения.

— Потому что в одном случае была монархия, а в другом диктатура большевиков. Ну, как вышло, да. Но сейчас-то, обращаю ваше внимание, в России…

— В России тоже диктатура. Только не большевиков.

— В России сейчас точно не монархия. И в России абсолютно точно не диктатура. Нет. Диктатура — это когда у вас, вот как я голосовал в 1981 году. Пришли, там одна фамилия в бюллетене — бросай. У нас реальная демократия. Она кривая, она косая, но она есть. И все зависит от людей.

Вот смотрите. Лукашенко тоже думал, что у него все хорошо, да. Я глубоко в этой теме, изучал эти выборы белорусские. Он не выиграл выборы в Беларуси, да. Люди пытались его убрать. И у них, кстати, почти получилось. И если бы не помощь Путина, конечно, Лукашенко там давно не было.

— Но почти не считается. Поэтому он по-прежнему там. Как бы ни голосовали. В Беларуси еще хуже стало вроде бы.

— У Лукашенко Путин есть. Вот в чем дело. А у Путина вот не могу даже назвать кого. Си Цзиньпин? Вряд ли. 

«Все привыкли, что Крым — российский. Так оставьте все как есть»

— Я задам ваш самый нелюбимый вопрос по Крыму. Вы на него много раз отвечали. И все же, хотя бы с точки зрения международного права — чей Крым? 

— Так всех волнует Крым… Можно, я скажу честно? По-моему, все уже привыкли, что Крым российский. Этот вопрос можно задавать дальше. А Сибирь чья? И там были люди, которые возмущались, что Ермак ее захватил. А сейчас как-то никто и не бегает с плакатом — Новосибирск наш вроде. Вроде никто и не спорит, да?

Главное вот в чем заключается. Жители Крыма, конечно, хотели в Россию. Без всякого сомнения. Если вы посмотрите на результаты референдума украинского 1991 года о незалежности. И голоса, я думаю, считали в целом нормально. Резко отличаются результаты голосования в Крыму и Севастополе. Если посмотреть, сколько людей захотели незалежности, да? Сильно отличаются. Много меньше, чем, кстати, на Донбассе и в Киеве. Я уж не говорю про Львов. И в этом-то вся проблема. Дело в том, что жители Харькова, Херсона и Запорожья в 1991 году все-таки захотели быть в Украине, заметьте. В отличие от жителей Крыма и Севастополя. И вот именно из-за этого так и вышло, что Крым в Россию как бы вернулся без вообще проблем, да? А вот в Херсоне и в Запорожье происходит то, что происходит. В том числе поэтому.

А вот если вы спрашиваете про международное право, о том, как это было сделано. Я с 2014 года на центральных каналах российского телевидения говорил, что это нарушение международного права. Что не так надо было поступать. А поступать надо было примерно так, как американцы и европейцы сделали с Косово. Независимая страна. Постепенно там всех убедили или передушили. Смотрите, уже 90 стран признали Косово, да? Вот так надо было делать. Тогда бы и санкций, наверное, не было.

— Все привыкли — не аргумент. За десятки лет все привыкли, что ГДР и ФРГ — два разных государства. Но сказали бы вы это революционерам 90-го, когда ломали берлинскую стену….

— У меня своя российская картина мира. Я патриот России. Знаете, я за то, чтобы вообще, так сказать, все сюда приехали и вообще все захотели быть в России, да? Естественно, мирным путем, законно. Жители ГДР, восточные немцы, захотели объединиться с ФРГ. Вот в чем разница принципиальная. Они объединились, прекрасно все объединились, да. И все привыкли, как вы справедливо заметили уже. И здесь тоже самое будет, да. А вот с Херсоном и Запорожьем тяжелая история. Там так не получится, судя по всему.

— А вам не кажется, что либеральный электорат абсолютно точно вас не поддержит, когда вы говорите, что крымчане хотят быть в России, и Крым на самом деле наш, а в России демократия и все такое?

— Послушайте, отрицать, что крымчане хотят жить в России, это надо отрицать реальность. Понимаете? Съездите в Симферополь, Севастополь, вот просто поговорите с людьми, что они думают. Да, в России много проблем. Российская демократия, она кривая, косая, и Путин ее очень сильно испортил, как и другие институты современного государства. Но она есть. И выборы — это шанс изменить ситуацию в стране. Какие есть другие варианты?

Если кто-то думает, что украинская армия разобьет в пух и прах российскую, захватит Кремль и так далее — чушь собачья, это невозможно абсолютно. Вот эта вот мысль, которая почему-то многими владеет, что можно, там, победить на полях сражений российскую армию и все здесь наладится, это совершенно невероятная история. Поэтому я действую, исходя из того, что я желаю добра своей стране. Я хочу, чтобы Россия стала демократической страной, в которой можно будет критиковать начальство. Я хочу, чтобы Россия не представляла проблемы для наших соседей, чтобы все границы были четкие, признанные, и навека, навсегда, уже не спорили. Вот что я хочу.

А вы мне тыкаете, чей Крым, чей Крым, чей Крым. Я вам честно скажу, эта проблема в России вообще никого не интересует реально. Людей интересуют другие проблемы. Людей интересуют проблемы, когда их мужья, дети вернутся с СВО… Россиян волнует рост цен. Особенно на еду и лекарства. У меня пожилые родители. Стоимость лекарств, которые нужны, чтобы они жили подольше, эта стоимость сопоставима с их пенсией. Вот это людей волнует. А чей Крым, я вам хочу сказать честно, уже как-то никого не волнует, по-моему, все поняли, чей Крым.

— Но это же вопрос узловой. Именно с захвата Крыма началась война — без этого не было бы следующих шагов. Стрелков начинал в Крыму, а потом уже пошел на Донбасс.

— Что вы меня все шпынаете, чей Крым? Можно я вас спрошу? Как вы думаете, если сейчас провести референдум в Крыму и Севастополе под контролем… под контролем ООН, неважно как. Какой ответ будет? Где они хотят жить? Как вы думаете?

— Так нужно вернуть Крым Украине, а уже тогда проводить референдум. Представьте, в Латвии или Казахстане на какой-то территории жители захотят в Россию. И что — захватывать ее? 

— Еще раз. Я резко критиковал то, как это все происходило. Поднимите мои эфиры на телевидении, там полно моих, так сказать, проклятий в адрес тех, как это все было сделано. И еще больше проклятий в адрес всех этих историй, которые были на Донбассе. Я про другое говорю. Я говорю про то, что мнения людей и их идентичность имеют огромное значение. Отсюда вовсе не следует, что все места, где живут русские, должны быть с Россией. Вы знаете, русских больше в Калифорнии, чем в Латвии. Намного. Что дальше, да?

Тут я с вами готов согласиться, я не спорю. И у нас в России не только русские живут, да, а живет много народов, у которых есть своя земля. Скажем, мне кажется, что армян уже в России больше, чем в Армении. У меня такое ощущение есть. Ну и что дальше? Что дальше? Дело же не в том, они армяне или не армяне. Дело в том, что они живут на своей земле, как крымчане в Крыму, уже сотни лет. И у них вот есть некое такое понимание, что им хотелось сюда. Более того, в отличие от других мест, о которых вы говорите, Крым оказался в Украине известно когда, известно как, да это было не очень давно, скажем так.

Ладно, слушайте, давайте мы закончим с Крымом, наконец. Я вас уверяю, что в Российской Федерации это вообще мало кого интересует, чей Крым. Вот реально мало. Выйдите на улицу, я уж не говорю про Крым и Севастополь, выйдите на улицу в Долгопрудном и спросите людей. Вот я вас уверяю, там даже в десяти первых проблемах, которые волнуют, точно не будет проблема Крыма.

«Лучшие люди в белом пальто уехали. Ну уехали и уехали. Был бы рад, если вернутся» 

— А вам не кажется, что происходит намеренная деградация населения, отход от лозунга «учение — свет» к лозунгу «учение — тьма». Один за другим политики говорят, что женщинам не надо получать высшее образование. Происходит деградация вузов. Сколько людей замечательных ушли из вузов и уехали из страны.

— Да, многие уехали, но подавляющее большинство осталось. Я сам преподаватель, 20 лет заведовал кафедрой на физтехе. Да, уехали и, кстати, очень много хороших преподавателей уехало, это правда. Но большинство осталось, понимаете какая история. Из страны уехало, называют разные цифры, то ли миллион, то ли полтора. Кстати, многие вернулись, но в стране-то осталось 150 миллионов людей. Это первое. 

Второе. Ну, конечно же, я с возмущением, даже с каким-то ужасом наблюдаю, что происходит в стране. Именно поэтому, если вы прочтете мой манифест, который назвали «Манифест надежды» — там прямо так и написано. Страна сползает в средневековый феодализм. Там прямо так и написано, что госпропаганда делает из россиянина не человека разумного, а человека ненавидящего. Именно поэтому я и пошел на выборы. Потому что, несмотря на весь этот ужас ужасный, в стране по-прежнему остаются десятки миллионов людей, которые не хотят лезть в этот средневековый феодализм. Эти десятки миллионов людей хотят жить в России, заметьте, не уезжают. И они хотят, чтобы здесь было все нормально.

И вот это гораздо важнее, чем рассуждение о том, как все плохо, как все разбежались, как лучшие люди в белом пальто все до одного уехали, да? Ну, уехали, уехали. Я буду рад, если мы наладим жизнь в стране и они все вернутся. Можно даже прямо в белом пальто.

— Кстати, выш бывший соратник Анатолий Чубайс тоже уехал, и Путин по этому поводу отпускает шутки. Что вы думаете по поводу его отъезда?

— 25 лет мы часто оказывались совсем рядом. И занимались и приватизацией, и в правительстве работали, и в СПС. Много лет мы, конечно, общались. Но последний раз я с ним встречался, когда он был в Роснано. Лет 5 назад. Смотрите, я вообще не осуждаю никого, кто уехал. Потому что у людей могут быть такие ситуации, когда, если ты не уедешь, то будет совсем плохо… Задача всей страны сделать так, чтобы люди хотели сюда возвращаться, а не отсюда уезжать.

«Кириенко — это гениальный менеджер и организатор»

— Вашим соратником на каком-то этапе был Кириенко. Вот вам сейчас кто ближе ментально? Кириенко того периода или Кириенко нынешнего?

— Я бы так вот сформулировал. По позиции. Ну, мы с Кириенко тоже много общались за последние 25 лет. Хотя, скажем так, даже опосредованное общение, то есть какая-то переписка у нас закончилась в 2020 году, когда был этот референдум. Я же пытался противостоять этому, скандалы устраивал всякие. За что, кстати, я и пострадал. Из-за меня распустили экспертный совет при Центризбиркоме, где я там пытался бузить.

Кириенко — это гениальный менеджер и организатор. Говорю это абсолютно серьезно, потому что мне приходилось с ним близко работать. Я был его помощником, когда он был премьер-министром. Потом мы работали в Госдуме, в СПС. И короткое время, когда он был лидером фракции в Госдуме, я был заместителем. Гениальный менеджер, гениальный организатор, который способен выполнить абсолютно любую задачу, поставленную начальством. Вот так я скажу про Кириенко. 

Ну как бы у такого умного человека, большого, у него есть взгляды, позиция, мораль. Я не знаю, этические какие-то установки. Вот то, что он делает сейчас, выполняя вот эти поставленные задачи, ужасные, да, во многом, о которых вы сами говорите. Значит, он как бы…

— Он этим не предает самого себя и ваши общие идеалы?

— Критика нынешнего руководства страны, включая не только Кириенко, но и Путина, и Медведева, с моральных, или, тем более, религиозных позиций, абсолютно бессмысленна. Абсолютно. Я вас уверяю, что большинство российского начальства и большинство российских чиновников прекрасно понимают, что происходит в стране. Но они находятся в некоторой системе, выпасть из которой для них — это полная катастрофа, это не просто потеря статуса, а, скорее всего, потеря свободы. Да, мы такие случаи знаем. Осуждать их за это с моральных и этических позиций, находясь за границей, крайне просто.

Я вам больше скажу. Ладно бы там начальники кремлевские. В стране существует 2 миллиона учителей, между прочим, которые учат наших детей. И этих людей заставляют фальсифицировать выборы на избирательных участках. Как вы думаете, какая часть учительниц отказывается это делать из тех, которых записали в структуру? И что они делают? В Долгопрудном практически все учительницы знают меня. У меня дети учились тут в пяти или в шести школах в разное время. И это не мешает им отнимать голоса у Надеждина на выборах губернатора и добавлять их другому кандидату. Вы спрашиваете, как они могут. Вот так и могут. Люди хотят жить и работать. Понимаете, какая история.

«Принципиальное отличие меня от Собчак заключается в двух обстоятельствах»

— Вы начали сбор денежных средств на свою кампанию. В первый день у вас даже сломался сайт из-за количества переводов. Кто ваши жертвователи? 

— Действительно, когда мы запустили сайт, там был лимит по переводам — 200 тысяч рублей. Он был превышен за три часа, после чего сайт завис. Сейчас лимиты увеличили.

Один человек может пожертвовать, по-моему, до 350 тысяч рублей. Но реально, конечно, жертвуют меньше. Минимальное пожертвование — 30 рублей, максимальное — 100 тысяч рублей, среднее, по-моему, — примерно 2,5 тысячи. 

Я думаю, что люди, которые перечисляют 25 тысяч, 100 тысяч — это не учителя и врачи.

Было время, когда нам жертвовали деньги крупные бизнесмены. Когда Немцов был в «Союзе правых сил», когда мы были в Госдуме, нам помогал Ходорковский и другие бизнесмены из списка Forbes. Но эти времена, к сожалению, закончились.

От Ходорковского я не могу принимать пожертвования, потому что он за границей. Могу только от российских бизнесменов. Вот я прихожу к какому-нибудь крупному российскому бизнесмену и говорю: «Иван Петрович, а не хочешь ли ты мне дать миллион рублей на кампанию против курса Путина? Угадайте, что он мне скажет?»

— Но крупный бизнес же спонсировал кампанию Собчак в 2018 году. Она тоже шла с либеральными лозунгами. 

— Слушайте, где Собчак говорила, что она против курса Путина? Где Собчак говорила, что Путин совершает фатальные ошибки? Ну-ка, напомните. 

— Думаете, что Собчак была спойлером? 

— Я не думаю, я знаю, как все было. Принципиальное отличие меня от Ксении Анатольевны заключается в двух обстоятельствах. Первое: кампания Ксении Анатольевны стартовала после того, как она получила добро лично от Владимира Путина. Я не получал одобрения ни от кого вообще, кроме своей семьи. И сейчас еще сторонников. 

Второе принципиальное отличие: Ксения Анатольевна — это предприниматель, блогер, телеведущая, «Кровавая барыня». А я — это человек, который участвует в выборах уже больше тридцати лет. В стране осталась только одна должность, на которую я еще не избирался — это президент России. Депутатом был, чиновником был, рядом с премьер-министром сидел и в администрации президента работал. 

— Если вы не согласовывали свое выдвижение с АП, каковы ваши шансы на регистрацию? 

— Не нулевые. Это не первый раз, когда я иду против течения на выборы. Вы думаете, меня хотели регистрировать на местных выборах в Долгопрудном в 19-м году, где я порвал «Единую Россию»?

Одна из моих особенностей — я ухитряюсь, используя действующие законы и правила, создавать проблемы для режима. Но я действую только в рамках закона, обращаю ваше внимание.

Тяжело будет, но я иду по этому пути. Я много работаю, на следующей неделе начинаю ездить по стране, в Кострому приезжаю. 

— Вы не считаете, что ваша регистрация во многом зависит от вашего бывшего коллеги Сергея Владиленовича Кириенко? 

— От Сергея Владиленовича вообще очень много всего зависит, что происходит.