Бывший политзаключенный Михаил Ходорковский еще месяц назад выразил надежду на скорейшее освобождение Владимира Кара-Мурзы, Ильи Яшина, Лилии Чанышевой и других врагов режима Владимира Путина. Как приходилось в тюрьме самому Ходорковскому, как Украина может помочь спасти политзаключенных, как шли переговоры по освобождению Алексея Навального на Вадима Красикова, как относиться к отказу Яшина от обмена. Об этом и многом другом — интервью Михаила Ходорковского Юрию Беляту и Елене Малаховской.
— Узниками совести во все времена становятся журналисты и политики, отстаивающие ценности свободы и справедливости. Первым делом хочется спросить про условия, в которых содержатся политзаключенные. У вас тоже был этот нерадостный опыт. Что вы вспоминаете первым делом о тех временах?
— Мне из 10 лет тюрьмы пришлось шесть лет провести в камерах и только четыре года в более, на мой взгляд, легких условиях лагеря. В то время можно было содержать человека в одиночке только по очень критическим обстоятельствам. Меня сажали в карцер каждый раз, когда я публиковал статьи. Точнее, когда адвокаты передавали мои статьи, меня помещали в карцер. Но даже в карцере всегда ко мне сажали второго заключенного. Понятно, что это был человек, который стучал в местный оперативный отдел, но все-таки не один в камере. Когда я спрашивал, зачем это делают, они говорили, что при одиночном заключении слишком много суицида. Я в это могу поверить. Одиночка – крайне болезненная для человеческой психики ситуация. И вот мы видим новую традицию: содержание политзаключенных в одиночках, в условиях либо карцера, либо ЕПКТ (единое помещение камерного типа – «Полигон медиа»). Гаечки подкручивают. Людям будет непросто сохранить свое здоровье. Понятно, что для этого надо делать, но время берет свое и здоровье в тюрьме теряется.
— Один из политзаключенных, на кого оказывают давление, в том числе содержанием в особо тяжелых условиях – Илья Яшин, политик. Сегодня все Telegram-каналы и СМИ обсуждают новости: он дал интервью «Дождю» из места заключения и заявил, что, если будет предложение об обмене, он от него откажется. Объясняет это тем, что иммиграция для него неприемлема. Наверняка Илья Яшин так говорит, чтобы освободить Владимира Кара-Мурзу или Лилию Чанышеву, например. Как вы считаете, возможен ли какой-то обмен до сих пор, особенно после гибели Навального?
— По поводу Алексея Навального Кремль свое добро никогда не давал. В отношении других политзаключенных позиция Кремля не настолько упоротая. Я очень надеюсь, что, если возникнет возможность, обмен состоится. Владимир Путин публично и не раз заявлял о желании получить Красикова. Я имел в свое время об этом разговоры в Германии. Мне справедливо сказали, что Красиков может находить убийц для Путина, и тогда за такой обмен кто-то заплатит жизнью. Но мы должны понимать, что иногда эта угроза уходит на второй план. Например, в случае с Кара-Мурзой. Его состояние здоровья такое, что он может не дожить до общего освобождения.
Если мы говорим об общем освобождении, то это зависит от ситуации с Украиной. Я думаю, что некая форма обмена всех на всех будет произведена. Очень важно, чтобы украинские коллеги включили в состав групп обмена политических заключенных. Во всяком случае тех, чье заключение связано с их антивоенной позицией: Владимира Кара-Мурзу, Илью Яшина и некоторых других. Очень важна, я еще раз хочу подчеркнуть, позиция украинской стороны. С ними об этом надо предварительно много разговаривать.
— Получается, этот момент должен наступить. Как мы поймем, что это то окно возможностей, когда он может воплотиться? Какие условия должны быть соблюдены?
— Переговорщики, с украинской и российской стороны этот момент поймут. Проблема в том, чтобы этот момент наступил, и чтобы люди до этого дожили. Я очень рад, если Илье Яшину состояние здоровья позволяет продолжать находиться в этих тяжелых условиях. В 2008 году, когда я уже пять лет находился в заключении, исполняющий обязанности, так сказать, местоблюститель, Медведев заявил, что освобождение возможно при условии признания вины. Это было как-то невнятно сказано, но тем не менее. Я прикинул свое состояние здоровья. Я прикинул последствия такого шага. Понял, что последствия могут быть тяжелыми не только для меня, но и для моих коллег. Я отказался. И только еще через 5 лет произошло освобождение, когда перед Олимпиадой требование признания вины было снято.
Каждый должен думать про свои возможности. Я не считаю, что, если Илья Яшин согласится на обмен, когда он станет возможным, это поколеблет его политические перспективы или станет свидетельством того, что он недостаточно стойкий человек. Его стойкость нам видна, понятна. Согласие на освобождение, которое в свое время дал Алексей Навальный, судя по рассказам его коллег – это было правильное решение. К сожалению, осуществить его не было суждено. Я надеюсь, что в отношении Ильи Яшина, Владимира Кара-Мурзы, Лилии Чанышевой и других политических заключенных ситуация не настолько жесткая, и они смогут освободиться.
