Украинские беженцы выбирают Германию. Об этом свидетельствует последний отчет статистического ведомства Европейского союза. На конец июня 2023 г. ФРГ предоставила временную защиту 1 133 420 украинцам, или 28 % всех военных беженцев, въехавших в ЕС. И нагрузка на Германию продолжает расти.
Регистрация бегущих от войны возможна в любой федеральной земле. Каждая из них имеет квоту на прием: она определяется федеральным правительством с учетом численности населения и налоговых поступлений (так называемый «ключ Кенигштайна»). На бумаге самые большие обязательства у земли Северный Рейн–Вестфалия – 21,08 %, немного отстают Бавария (15,56 %) и Баден-Вюртемберг (13,04 %). При перевыполнении квоты земля закрывается и перенаправляет беженцев в недобирающие регионы.
Особой притягательной силой обладает берлинский распределитель «Тегель», в который потоки украинцев продолжают стекаться и по сей день. Министерство внутренних дел Германии допускает, что причинами этого являются удобная транспортная доступность лагеря, а также украинская диаспора в городе. Не останавливает украинцев и то, что этот распределитель пользуется дурной славой из-за тяжелых условий проживания, бюрократизма и длительного ожидания переселения в город. Люди продолжают ехать.
Жильцы и сотрудники распределительного центра рассказали «Полигон медиа», как живут украинцы в самом печально известном центре приема беженцев Германии. В целях безопасности имена всех собеседников были изменены.
Распределение беженцев по странам ЕС, июнь 2023 / Инфографика: Eurostat
Центр прибытия беженцев в бывшем аэропорту «Тегель» (UA-TXL) открылся 20 марта 2022 года. Основная задача – распределение украинцев по федеральным землям ФРГ, а также первичная регистрация тех, кто остается в Берлине. Заказчиком проекта выступает Земельное ведомство по делам беженцев (LAF), которое подчиняется правительству Берлина (Сенату). Оператор центра ― «Немецкий красный крест» (DRK) в сотрудничестве с другими благотворительными организациями.
На территории распределительного центра беженцы должны проводить не более 1-2 ночей перед получением места в общежитии в Берлине. На практике центр превратился в лагерь, где люди месяцами ожидают получения жилья в городе (в среднем около 3 месяцев).
Как сообщает канцелярия Сената, центр принял 75 645 беженцев из Украины, 37 526 из которых получили распределение на Берлин (март 2023). Сейчас в лагере проживает более 3 000 человек, общее количество мест в терминале и палатках на взлетно-посадочной полосе составляет 5 000 кроватей.
Официальная информация о стоимости проекта не раскрывалась. Berliner Zeitung сообщает, что ежемесячные расходы превышают 34 млн евро. Berliner Morgenpost утверждает, что к маю 2023 года на проект потрачено 230 млн евро, причем почти половину взял на себя федеральный бюджет.
«А мы правда можем покушать?»
Прибытие в лагерь – это всегда чувство облегчения. Облегчение, что тебя покормят бесплатно, что можно искупаться под горячим душем, что небо стало мирным. Наталья расплакалась прямо у входа. Её путь из Харьковской области в Германию занял несколько дней, но последний рывок от главного вокзала Берлина до лагеря (8 км) длился более 12 часов. Плутала, терялась, отчаивалась. Не пила целый день, чтобы не хотеть в туалет. Ночью на автобусной остановке начала молиться: «Господи, я всю жизнь помогала людям (Наталья работала в райкоме партии. – «Полигон медиа»), помоги и ты мне!» И чудо произошло. Отзывчивая немка проводила ее на нужный автобус. Как они объяснялись друг с другом – до сих пор неясно. Уже утром Наталья рассказывала, как до последнего оставалась в своей панельке в Украине, пока по ней не прилетело.
Вместе с облегчением в глазах почти всегда читается благодарность. Не только немцам, но и всем, кто помог донести багаж, подсказал дорогу или просто улыбнулся. Семейная пара с грудничком сбежала из польского лагеря. Вокруг них все завалено баулами и чемоданами, на коляску навалены пакеты. Папа с бородой, глаза добрые, как у священника. Задают много вопросов, но чувствуется какая-то недосказанность. Наконец он решился.
― Это у вас там столовая?
― Да, трехразовое питание. Чай и кофе в любое время. Сегодня на обед успеете еще.
― Смотрите, мы когда жили в Польше… А мы правда можем покушать? Ну, то есть бесплатно?
― Да, бесплатно.
― И постираться тоже?
― Да, порошок в палатке можно взять.
Его сразу отпустило. Кровать, горячая вода, обед ― сейчас им для счастья больше ничего не нужно. Как и многим украинцам, которые бегут от войны.
Жизнедеятельность лагеря обеспечивают полторы тысячи сотрудников. Большинство из задействованных в «Тегеле» благотворительных организаций уходят корнями в начало XX века и имеют славную традицию помощи нуждающимся. От беженцев сотрудников отличает пропуск и цветной жилет. Оранжевый – «Мальтийская служба помощи», синий – «Союз рабочих самаритян», зеленый – «Немецкий красный крест», фиолетовый – протестантская организация «Йоханнитеры», розовый – «Немецкое общество спасения жизни». Совместно «Благотворительные организации Берлина» уже реализовывали один крупный проект в столице ― массовую вакцинацию жителей против коронавирусной инфекции.
Среди сотрудников преобладают немцы, много выходцев из республик бывшего СССР, а также турок и арабов. За языковую поддержку отвечают «Йоханнитеры», которые переводят своим коллегам. Общение с гостями чаще на русском, чуть реже на украинском. Иногда на помощь приходят сотрудники со знанием экзотики ― вьетнамского, корейского, венгерского, турецкого, арабского, фарси. Особо ценятся сурдопереводчики. Всеобщая любимица Марьяна по бумагам занимается уходом и сопровождением гостей, а по факту половину времени общается на языке жестов с глухонемыми, делая их жизнь немного комфортнее.
«Тегель» держится на идейных и харизматичных людях. Процент таких заряженных экстравертов среди сотрудников значительно выше, чем в обычном коллективе. Они быстро находят общий язык с беженцами и сами легче переносят опосредованное соприкосновение с войной. Им вечно все нужно, они не могут сидеть без дела, они хотят быть полезными, и получают от этого удовольствие. Заварить и принести чай, заполнить заявление на пособие, искать квартиру на своем смартфоне, сопровождать в больнице до поздней ночи ― из такой бытовой человечности складывается харизма. Не обязан, но делает.
Татьяна из таких. Ей немного за 50, в молодости переехала с прежним мужем в Берлин из южной Украины. Устроилась, освоилась, язык выучила на улице. Всю жизнь работала в гастрономии. Война застала ее в школьной столовой, где она отвечала за раздачу. Решила бросить и перейти в лагерь переводчиком, помогать людям. На вопрос, кто виноват, расходится не на шутку: «Тю, ну ты логику-то включи, кто с автоматами зимой к нам пришел?» От выгорания спасается в домашних делах ― приятная суета с внучатами. А еще проводит соревнования на самые забористые анекдоты среди сотрудников.
Один такой человек в смене полезнее, чем все его коллеги вместе взятые. Он тянет на себе всю рутину. Жильцы вычисляют его моментально благодаря обостренной способности видеть людей насквозь. А дальше вступает сарафанное радио. То и дело слышишь:
― А Светлана завтра в какую смену? В утреннюю? Ну, тогда мы после завтрака подойдем.
― Сегодня в социалке кто сидит? Ольга? О, побегу за документами, у меня на днях термин (запись на прием. – «Полигон медиа») в джобцентре (биржа труда. – «Полигон медиа»), нужно по документам пройтись.
― Что-то Владимира давно не видно. Он в отпуске что ли? Он мне приложение на телефон установил, показал, как социальное жилье искать, а я все забыла. Никак поймать его не могу.
Многие украинцы еще до въезда в Германию уверены, что «Тегель» примет их в любом случае. Говорят, что приезжать лучше в вечерне-ночное время, когда миграционная служба не работает. На следующее утро якобы с большей вероятностью оставят в Берлине.
И новые партии людей продолжают ехать и ехать. Они не знают, куда бежать, поэтому выбирают проторенную дорогу ― идут сдаваться в столицу: «А куди нам їхати? Ми нічого в Німеччині не знаємо. Ми за кордоном не були жодного разу. Ось і вибрали Берлін».
Узнаваемость лагеря еще больше увеличивается благодаря бурной работе пресс-службы, которая активно освещает визиты высокопоставленных гостей. 30 марта король Великобритании Карл III прибыл в «Тегель», по случаю чего на стойках регистрации появились искусственные цветы в вазах. В результате во внешний мир пошла красивая картинка: «Тегель ― это образец».
«По ходу это тупо игра»
Жизнь за привлекательным фасадом часто не соответствует ожиданиям. Через пару недель после заезда к беженцам приходит осознание, что немецкий чиновник помимо избавителя является еще и вершителем судеб. Чем больше месяцев человек проводит в лагере и яснее ощущает свою новую зависимость, тем меньше улыбок на лице, длиннее шаг и суровее взгляд.
Группы украинских беженцев в Telegram полны таких историй: «[Сначала] я вела себя адекватно, когда только приехала, и терпела, пока нас расселят, и мирно ждала! [Теперь] я буду за*бывать каждого, <…> буду писать каждый *банный день во все места, пока мне не ответят должным образом, какого хрена нас держат в [лагере], какого хрена вешают лапшу на уши, на каком основании мне отказывают [в] общежитии. <…> По ходу это тупо игра, кто вытерпит и останется, а кто плюнет и уедет домой». Другой жилец соглашается, что все должны пройти «через слезы, письма, беганину, бюрократию и языковой барьер», пока найдут ответ на вопрос: «Какого полового органа здесь происходит?»
Каждый застревает на разных этапах: у первого проблемы с оформлением вида на жительство, другой месяцами ждет одобрения выплат от социальной службы, третий не может получить страховку или открыть счет в банке, а кто-то борется с биржей труда за языковые курсы. Как отмечает правозащитная организация «Совет по делам беженцев в Берлине», на территории центра возник «гигантский бюрократический монстр» из-за нерационального распределения обязанностей между ответственными ведомствами. Волонтеры составляют мануалы, или руководства по взаимодействию с печально известной немецкой бюрократией. Несоблюдение простых правил («читать все письма», «хранить документы» и др.) превращает общение любого человека с государством в хождение по кругу. Жертвами, как всегда, становятся простые люди, месяцами ожидающие решения своей судьбы на двухъярусных кроватях бывшего аэропорта «Тегель».
Например, одна семья бежала из прифронтовой зоны. Как и многие, взяли с собой самое ценное – документы да собачку. Она старенькая, с тремя лапами, вся черная, с вкраплениями седых волосков на холке. Уже в лагере беженцев собачка узнала, что по немецкому закону она должна гулять на свежем воздухе каждый день. Но до места выгула трехногой собаке надо идти через весь лагерь. Ветеринар может разрешить особый режим прогулок, но за бумагой нужно ехать через весь город. А пока готовятся документы, бежавшая от ракет семья регулярно получает уведомление о нарушении закона.
Проблемы с ветеринаром — это мелочи по сравнению с тем, что беженцы переживают ежедневно, сталкиваясь с немецкой бюрократией. Процесс регистрации и оформления документов растягивается на месяцы, а жизнь превращается в бесконечное заполнение заявлений, посещение ведомств и разгребание корреспонденции. Нормой становится нескончаемый день сурка, причем без гарантии его завершения.
Беженцы и сотрудники
Лагерь наполняют украинцы не только из зоны боевых действий. Много беженцев едет из областей, где никаких боев и не велось. Одна семья совсем недавно якобы бежала из Бучи. Рассказ о сильной стрельбе по ночам, продолжающейся до сих пор, насторожил сотрудников, так же как и закордонные паспорта, выданные в Закарпатье, ― новенькие, один к одному. Сотрудница-киевлянка также опознала чужаков по говору. Немцы за стойкой выслушали историю, переглянулись и начали регистрацию вновь прибывших без лишних вопросов. На местном жаргоне таких беженцев называют «туристами».
По словам сотрудницы «Немецкого красного креста», составление точной статистики о местах выезда беженцев затруднено тем, что эта информация бывает недостоверна: часть жителей являются внутренне перемещенными лицами или предоставляют неточные сведения. Дополнительная проблема – неправильное использование системы транслитерации украинских городов на немецкий язык. Большинство анкет при первичной регистрации заполняются латиницей лично беженцами. Сотрудники переносят эти данные в систему или переписывают город, где был выдан заграничный паспорт. В результате Запорожье существует в нескольких вариантах: «Zaporozhye», «Zaporizhzhia», «Saporischschja» и т.п.
Большинство добирается на автобусах или поездах с пересадками. Нередки случаи, когда человека обворовывают в пути, кто-то теряется. Некоторым удается приехать на личных автомобилях. Непредсказуемо курсируют прямые автобусы из горячих точек (так называемые «Sonderbusse»). Один из таких шаттлов прибыл в мае из разрушенного Бахмута. На борту было около 50 человек, многим из которых нужен постоянный уход, в основном старики и инвалиды. Вместе с ними приехал туман войны, будто кусочек беды залез в багажный отсек. Их палатка отличалась тишиной и спокойствием, безмолвием и отрешенностью. Одним из бежавших был понурый парень лет тридцати, глаза мутные и вечно смотрящие в пол. В туалет он ходил только за руку, а когда было занято – начинал плакать.
Женщин в лагере больше, чем мужчин. Взрослые парни встречаются, несмотря на существующий запрет на выезд из Украины мужчин призывного возраста, но у немецкой миграционной службы это вопросов не вызывает. Вопросы задают жильцы. Одной ночью нарисовалась делегация разгневанных женщин. Местный забулдыга напился вдрызг и справил нужду напротив детской кровати. «Как это с ним ничего нельзя поделать? Дайте нам 15 минут, и мы его сами отп*здим. Почему этот м*удак не на передке?» (на фронте. – «Полигон медиа») ― возмущались боевые мамаши. Но в более спокойной обстановке вопросы мобилизации скорее табу, а приезжающим мужикам с семьями никто не досаждает.
Некоторые жильцы возвращаются в Украину. Часть приезжает назад. Возвращаются в лагерь и украинцы, получившие заветные комнаты в общежитиях Берлина. Причин на то множество ― ужасные соседи, невыносимые условия, выселение. Так поступила семья Татьяны ― мама, бабушка-инвалид и ребенок. Они отказались заезжать в предложенное жилье в городе, так как не смогли бы жить в комнатушке с двумя кроватями и заколоченным окном. После этого их разместили в «штрафной» палатке лагеря (так называют менее комфортное размещение на территории «Тегеля») и передвинули вниз очереди на распределение жилья. «Что это за издевательство? Там даже не было лифта, а мама еле ходит», ― негодовала женщина.
А есть те, кто просто смиряются: женщина на последней стадии рака, съехавшая в лагерь от своей дочери. «Зачем я им мешать буду, пусть строит свое счастье с этим немцем. Они меня отпускать не хотели, но я настояла. Будут навещать», ― рассказала она в промежутках между забытьем и просьбами дать необходимое обезболивающее. Другой дедуля даже не ждет предложения комнаты в общежитии, так как «Тегель» стал ему домом. «Ну куда я поеду? Там самому готовить нужно, а тут…». Лагерь не отпускает.
И украинцы, и сотрудники осознают ненормальность происходящего. В качестве психологической защиты помогает лингвистика. В разговорах «беженцы» превращаются в «гостей», «койка» в «место проживания», «комната в общежитии» преобразуется в «квартиру», а «ромы из Закарпатья» известны скорее как «большие семьи». Так формируется успокаивающий лагерный вокабуляр, который помогает укрыться от реальности.
В отличие от харизматичных коллег часть сотрудников перегорает, или даже не зажигается. Монотонно работают, не проявляют инициативы, тянут лямку. Многие сидят, чтобы подзаработать. Зарплаты хорошие, работа несложная, если уметь отгораживаться от происходящего.
― Понабрали п*здюков, пятую точку от стула оторвать не могут, чтоб проводить людей с сумками, ― ругает сотрудников в синих жилетах Егор. ― Где они еще без вышки будут получать трешку (три тысячи евро. – «Полигон медиа») за ничегонеделание? Мне проще самому выполнить их работу.
Егор застал еще тяжелое прошлогоднее время в «Тегеле», когда порой отойти в туалет было проблемой.
Встречаются и полные уникумы, демонстрирующие крайнюю безучастность, пофигизм и раздолбайство. Разбавить суп водой из-под крана на глазах у жильцов – да не вопрос! Постирать половые тряпки в общественной стиральной машине – это мы умеем! Сделать две опечатки в фамилии человека, чтобы его походы к немецким чиновникам были незабываемы – плевое дело!
Правозащитники утверждают, что сотрудники принимаются в «Тегель» часто без профильного образования, а опыт социальной работы имеют единицы. Но как показывает практика, человечность не соотносится с полученными корочками. Беда лагеря — это безразличие. Безразличие, часто скрывающееся за фасадом бюрократии.
На перепутье
Центр по приему беженцев — это проект, временные рамки которого постоянно расширяются. 11 июля Сенат принял решение обеспечить работу «Тегеля» до конца июня 2024 года с возможностью продления на 6 месяцев. Изначально ожидавшиеся месяцы превращаются в годы. Поэтапное продление добавляет бардака на земле. Очевидно, что ничего хорошего от войны немцы в ближайшей перспективе не ждут.
Ни для сотрудников, ни для жильцов очередное продление также не стало сюрпризом ― каждый знает, что лагерь глубоко пустил корни. Персонал шушукается, что «Тегель» ― это финансовая дыра, в которую утекают миллионы и оседают в нужных карманах. Часть жителей говорит о нежелании немцев расселять беженцев в городе. Подкрепить домыслы фактами не получается, но вера в «кучу пустых модульных домиков в Темпельхофе» (район Берлина. – «Полигон медиа») очень сильна.
Не способствует сворачиванию центра и ситуация на фронте. Пресс-секретарь берлинского ведомства по делам беженцев Саша Лангенбах озабочен, что осенью размещение людей станет «совсем проблематичным» из-за значительного наплыва бегущих от войны. По оценке сенатора Канзель Кицильтепе, еще 12 000 человек могут приехать в город в этом году. Размещать их негде, так как общежития LAF практически полностью заполнены: 547 место свободно, 32 019 занято.
Пока политики решают, что будет дальше, лагерь живет своей жизнью. Смирившиеся беженцы, выгорающий персонал, обветшалый терминал. И как язвительная насмешка над «Тегелем», на стойке регистрации валяется книга Герты Мюллер «Качели дыхания», повествующая об ужасах послевоенного лагеря для немцев на территории советской Украины.
