Антивоенные массы. В частных беседах люди осуждают войну гораздо охотнее, чем в интервью социологам, и картина отношения к Путину — совсем иная

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ГАЛЛЯМОВЫМ АББАСОМ РАДИКОВИЧЕМ. 18+

У меня в Москве есть один знакомый таксист — я, пока там жил, частенько его услугами пользовался. Как и многие другие таксисты, он тоже интересуется политикой и с удовольствием ее со мной обсуждает.

Войны он не принял. Позвонил после ее начала и сильно ругался. Я тогда его еще поспрашивал, что там люди по поводу всего происходящего думают. Он, оказывается, этот мой интерес зафиксировал. Потом набрал меня уже в сентябре, говорит: «Слушайте, я ведь постоянно с людьми общаюсь, хотите я для вас соцопрос проведу? Я вижу, что многие против войны, но почему-то считается, что мы в меньшинстве». 

И вот тут я вспомнил, как читал подробное описание американской президентской кампании 1996 года. Полстеры из штаба Клинтона тогда организовали маленькие будки в торговых центрах, куда по очереди приглашали людей и опрашивали их там. «Если можно в торговом центре, то почему нельзя в такси?» — подумал я. 

Здесь надо сказать, что на такси мой визави просто подрабатывает, а так и с образовательным бэкграундом, и с интеллектом у него все в порядке. В общем, обсудил я с ним методику и с августа по февраль он проводил свои интервью. 

Вообще, стандарты «Яндекс.Комфорт плюс» запрещают общение с пассажирами, если они сами того не захотят, поэтому из 1700 перевезенных граждан опросить моему визави удалось всего 246 человек. 

Аудиторию он описал следующим образом: 

«Жители мегаполиса, которые могут себе позволить поездку стоимостью в 500-1000 рублей за 20-45 минут пути. Уровень дохода такого пассажира — более 100 000 рублей в месяц. Обычно это: 

•  владельцы среднего бизнеса; 
•  студенты из богатых семей; 
•  провинциалы с приличным заработком (директора крупных предприятий, предприниматели); 
•  «корпаративщики», за которых платят их организации (то есть, опять же менеджеры достаточно высокого уровня); 
•  пожилые родители состоявшихся детей (им как раз дети такси и заказывают)». 

В общем, вот такая публика. Не типичная, конечно, а заметно побогаче. Но и не олигархи. 

Ну а дальше держитесь за стул. Из 246 представителей указанной публики напрямую сказали, что считают СВО правильной затеей, всего 7 (семь) человек! Это меньше 3 (трех) процентов от общего числа тех, с кем мой визави поговорил!

По его словам, сторонники СВО оказались такой редкостью, что он запомнил их всех. Вот они:

•  IT-специалист Сбербанка. На момент разговора занимался получением гражданства одной из балканских стран. Войну поддерживает, поскольку уверен, что «нам, маленьким людям, не дано видеть всей картины, которую видит Путин». Сказал, что готов сам пойти воевать, но не может, поскольку надо уезжать жить за границу — естественно, из-за жены и ребенка. Вообще, верит во всемирные заговоры и считает, что в Украине поголовно одни нацисты. 
• Провинциальная предпринимательница, скорее всего из сетевого бизнеса. Считает, что Зеленский сам обстреливает Украину, а Россия никого не убивает, занимаясь исключительно спасением «русских».
•  Крупный менеджер какого-то химического предприятия. Ехал с подчиненными и партнером из Индии. Обещал на Новый год максимально украсить дом гирляндами, чтобы европейцы смогли «из космоса увидеть», как он может расходовать энергию. Сказал, что хочет даже выложить большими буквами слово «ГАЗПРОМ». Считает, что поддержка Украины в конце концов обанкротит Европу и США.
•  Пенсионерка. Просто поддерживает, без всякой аргументации, хотя считает, что война — это плохо.
•  Семейная пара. Очень переживают за российских солдат. Сильно расстроились из-за Макеевки.
•  Богатый мужчина 45-55 лет, с домом в престижном поселке, машина S-класса. Ребенок живет в США. Одобряет СВО просто, без особых аргументов – надо, мол, их там всех добить. Причин при этом не объясняет. 

Остальные 239 человек в том или ином виде высказались против СВО. Из них около трети сделали это сдержанно, не слишком критикуя режим, в духе «зря все это, поскорее бы закончилось», зато две трети были достаточно категоричны: называли СВО «глупостью», «идиотизмом» и т.д. 

Важно отметить, что осуждения происходящего с морально-этических позиций было немного.

Большинство критиковало войну, если можно так выразиться, «функционально». Похоже, что люди попросту считают ее неадекватным политическим инструментом и неэффективной технологией урегулирования социальных противоречий. Впрочем, не исключено, что они отторгают ее и на уровне эстетики, просто не говорят об этом, поскольку считают такую критику более «слабой». В любом случае, об украинцах значительное большинство опрошенных отзывается позитивно. Не столько им «сочувствуют», сколько просто демонстрируют свое к ним расположение. Наиболее типичная формула: «Ну это ведь реально очень близкий к нам народ, ну как их бомбить можно?!» 

Мы с моим визави потом обсудили, почему очевидные страдания украинцев не вызывают у респондентов сильного эмоционального сочувствия. Сошлись на двух гипотезах. Во-первых, народ, долго живущий при несправедливом строе, начинает черстветь. Он привыкает к несправедливости и она перестает его шокировать. Конечно, есть многочисленные исключения, — как говорится, «не стоит село без праведника», — однако праведники эти, как правило, концентрируются в других социальных группах. Среди тех, кто заказывает такси «Комфорт.Плюс», их немного. 

Вторая гипотеза заключается в том, что опрос проводился осенью, когда украинцы наступали, отбирая у путинских вояк то Лиман, то Харьковщину, то Херсон, а в этой ситуации сочувствие выглядит не очень подходящим чувством. Сочувствуют проигрывающему, а не побеждающему. По отношению к последнему обычно испытывают другие чувства. Возможно, что если бы исследование проходило прошлой весной, когда в повестке стояли Буча и Ирпень, то результат был бы немного другой. 

Что еще? Цели операции, по словам автора исследования, респонденты описывают очень произвольно — от «убить Зеленского» и «захватить побольше территорий» до «навести шороху, чтоб они нас боялись». Большинство честно говорит, что целей СВО оно не понимает. Этот факт серьезно делегитимизирует операцию. 

Около 50 процентов пассажиров уверены в слабости российской армии. 20 процентов считают ее полностью никчемной, 30 процентов менее категоричны в оценках, но в общем тоже понимают, что там все плохо. Интересно, что большинство винит в проблеме Сердюкова и Васильеву — эти фамилии люди до сих пор помнят. Шойгу вообще редко упоминают, такое ощущение, что его вообще не существует. 

Теперь об отношении к Путину:

Крайне негативно, не стесняясь в выражениях, о нем высказалось 99 человек. Это 40 процентов от общего числа опрошенных.

Умеренно плохое отношение к президенту выказали почти столько же — 100 человек. Эти люди его лично ругали не сильно, но при этом достаточно внятно демонстрировали, что проводимый им курс они не одобряют.

О своей поддержке Путина заявило 47 человек, то есть, 19 процентов от общего числа опрошенных. Большинство этих людей считает войну ошибкой и выступает за скорейшее ее прекращение (в том числе и на условиях Украины), однако вывода о необходимости замены Путина не делают. Мотивация — классическая: «Кто, если не он».

Стоит отметить, что тезис «кто, если не он» очень часто звучит и в исполнении противников президента тоже. Думаю, что это принципиально важный момент. Получается, что уверенность в том, что альтернатив Путину нет, уже не спасет последнего от критики — в том числе и довольно жесткой. То есть, даже те, кто пока не видит президенту альтернатив, начинают уходить по отношению к нему в оппозицию. 

Стоит обратить внимание на то, что группа недовольных президентом гораздо больше группы тех, кто недоволен экономической ситуацией в стране. Последних мой исследователь насчитал 133 человека — то есть, 54 процента от общего числа опрошенных. При этом 80 человек (34 процента) не считают экономическую ситуацию слишком уж критической. Здесь, с их точки зрения, все более-менее терпимо. Остальные — 33 человека —  вообще уверены, что народ живет нормально. Основной аргумент в этой группе: «Посмотрите, как хорошо одеты люди. Посмотрите, как много машин».

Так вот, получилось, что неодобрительно отзываются о Путине 80 процентов опрошенных, в то время как экономической ситуацией не удовлетворены лишь 54 процента. Значит, недовольство президентом нельзя назвать обусловленным исключительно экономикой и списать его на падающий уровень жизни. Неприятие Путина пошло вглубь той группы, которая — исходя из экономических соображений — могла бы еще долго сохранять по отношению к нему лояльность. 

Претензии к президенту в части нарушения принципов демократии, подавления свобод и так далее предъявляет не более 10 процентов респондентов. Остальные иногда тоже об этом вспоминают, но скорее фоном. В 90 процентов случаев негатив формулируется буквально в двух терминах: «развалил» и «отжал». «Развалил» — образование (удивительно, но говорят об этом очень часто), экономику, «регионы». «Отжал» —  это про коррупцию. Кстати, достаточно часто упоминается «кооператив «Озеро»». 

Вообще, глядя на информированность респондентов о коррупции, процветающей в путинском окружении, и их возмущение по этому поводу, можно сказать, что команда Навального все эти годы не зря работала. 

«Вишенкой на торте» мой визави назвал неожиданные итоги опроса в части Собянина. Отношение к московскому мэру оказалось намного хуже, чем восприятие президента. Если в отношении второго люди себя еще сдерживали, то в адрес первого выражались так, что у исследователя уши вяли. Позитивно о том, как «похорошела Москва» при Собянине, высказалось не более 10 процентов опрошенных, примерно столько же настроены в отношении городского главы нейтрально. Остальные — в негативе, причем значительное большинство в жестком (более точных цифр нет, поскольку исследовать отношение к московскому мэру автор не собирался — это уже случайно по ходу дела всплыло). 

Написал я об этом потому, что точно знаю: до начала войны показатели одобрения деятельности Собянина в Москве были очень высокими. Яростных его фанатов среди жителей города практически не встречалось, но в целом настроено население было вполне благожелательно. 

Что же случилось? А то, что в народе называют: «Били Фому за Еремину вину». 

Думаю, что дело в страхе репрессий. Сказать все, что ты думаешь о Путине, человеку сейчас страшно. В приватных разговорах с таксистом многие, конечно, на это уже готовы, а многие еще нет. Но ведь даже у тех, кто боится, негатив кипит и ищет выхода. И тут подворачивается Собянин. Его ругать не опасно — в этом нет «большой политики». Вот и срываются на нем. Это как пнуть в сердцах маленькую собачонку, когда ты зол, но напрямую излить свою злость по тем или иным причинам не можешь. 

В конце специально оговорюсь, что исследование задумывалось не как количественное, а как качественное. Я просто хотел собрать небольшую коллекцию формулировок, которые используют люди, посмотреть на их логику, их эмоции. Цифры осмысливать и, тем более, публиковать никто не планировал. Тем не менее они оказались настолько интересными, что я решил изменить первоначальные планы. Да, исследование совершенно не репрезентативное. Да, выборку никто не соблюдал. Да, я бы и сам все это не принял, попытайся мне кто-нибудь всучить это в ходе кампании. И тем не менее, этот набор интервью вполне подходит для того, чтобы хотя бы в самых общих чертах представить себе картину мира, которая складывается в головах людей. Уж точно честнее того, чем нас сейчас пичкает официальная социология. В конце концов, с таксистами люди разговаривают без задней мысли — что думают, то и говорят, — и это по нынешним временам — самое главное. 

В общем, я бы сформулировал свой итоговый вывод следующим образом: никаких иллюзий относительно природы путинского режима и организованной им украинской авантюры в среде, которую можно описать как «верхнюю часть среднего класса», не осталось. Во всяком случае в Москве. 

Если исходить из того, что интеллектуальная мода распространяется сверху вниз и из центра к окраинам — примерно как круги по воде, расходящиеся из того места, куда ты бросил камень, — то находящиеся выше и ближе к центру элиты тем более давно уже все поняли.

Сейчас это понимание движется дальше — в гущу народных масс.