«Вся наша жизнь разрушена полностью». Истории трех жительниц Мариуполя — города, который уничтожила российская армия

Одним из главных и самых ужасных символов войны в Украине стал Мариуполь. После полномасштабного вторжения России этот город был разрушен, по разным оценкам, на 60-90%, тысячи людей погибли, а его население сократилось в два с лишним раза – с 450 до 212 тыс. человек. Все эти месяцы российская пропаганда утверждала, что армия РФ бомбила исключительно военные цели, а драмтеатр и городскую больницу, где погибли сотни людей, обстреляли «украинские националисты». Телеграм-канал «Можем объяснить» и «Полигон медиа» поговорили с бывшими жителями Мариуполя — свидетелями бомбежек города. Они рассказали, кто сейчас грабит оставленные жителями квартиры и как местные жители проходят фильтрацию в ДНР.

«Пришел муж и сказал: «Все, у нас больше ничего нет»»

До войны 59-летняя жительница Мариуполя Ольга Бакалясова жила вместе с мужем в частном доме, с четырьмя собаками и шестью кошками. 

— Наш дом находится в частном секторе Приморского района, поблизости Азовский судоремонтный завод. В 2015 году, когда были прилеты со стороны ДНР, мы очень хорошо слышали эти звуки благодаря морю. Там нет никаких домов и других строений, которые перекрывали бы эхо. И в утро 24 февраля тоже услышали звуки взрывов. Включили телевизор. А там уже шли новости, в которых рассказали об обстрелах украинских городов, — вспоминает Бакалясова.

Российская армия начала обстреливать Мариуполь в первый же день вторжения. В результате прилетов по восточному району города были ранены 26 человек, некоторые остались без жилья. Бакалясовы решили помочь пострадавшим жителям, среди которых были пожилые люди, и на время поселили их в своей однокомнатной квартире. На следующий день российские снаряды попали прямиком в квартиру друга Бакалясовых, которая полностью сгорела. Стало понятно, что ситуация кардинально отличается от позиционной войны 2014-2015 годов — тогда Мариуполь тоже обстреливали, но не так сильно. 

— Мы поняли, что все гораздо серьезнее, а мы к этому были вообще не готовы и надеялись, что это очень быстро закончится, что это какое-то недоразумение. Может быть, это было глупо, но ты же всегда надеешься до последнего. На тот момент мы точно никуда не собирались уезжать, — рассказывает Ольга. 

Война не отменяла семейных забот — нужно было кормить семью, а также многочисленных домашних животных. Благодаря собственному огороду запас продуктов был.. Но начались другие проблемы: сначала пропал свет, а потом и вода. Уехать из города все никак не решались, хотя к началу марта исчезла и телефонная связь.

От соседей Ольга с мужем узнали, что снаряды прилетают уже в центр города, а российская армия обстреливает жилые дома с остающимися там мирными жителями. Из-за этого в их частном доме поселились еще двое знакомых, лишившихся своей квартиры.

— Воды и света у нас уже не было, но оставался газ. И мы очень радовались этому, потому что было холодно. У меня в доме была дровяная печка и запас дров, поэтому мы имели возможность греться. А в многоэтажках люди просто замерзали. Это было страшно. Над нами все время летали эти самолеты, но на нас снаряды не сбрасывали, они бомбили центр. И «Азовсталь» — ее бомбили с первых дней войны. Взрывы доносились каждые пять или десять минут. Это был ужас.

Примерно в те же дни российская пропаганда стала оправдывать бомбардировки Мариуполя тем, что украинские вооруженные силы сами обстреливают мирные города. «Все четко знали, кто нас бомбит, — вспоминает наша собеседница. — У Украины не было своих бомбардировщиков, а обстреливающие нас самолеты летели со стороны Ейска через море. Это все было прекрасно видно, мы же жили прямо на берегу моря». 

Вскоре в мариупольский порт приплыли российские военные корабли. Но зайти они не смогли, потому что подходы к берегу моря были заминированы. Обстрелы становились все серьезнее. В начале марта российские ракеты угодили в многоэтажку, которая стояла прямо напротив дома Бакалясовых. Все это время российское Минобороны говорило про «высокоточное оружие», которое поражает только военные цели.

— Да какое там высокоточное оружие? Снаряды прилетели в такой район спальный, где, в общем, достаточно много красивых домов было, — возмущается наша собеседница.

Тогда же город оказался в окружении российской армии — и местные узнали об этом довольно быстро благодаря «сарафанному радио». На выезд из города потянулись колонны автомобилей, на многих из которых были следы обстрелов, часть была без стекол. Бакалясовы не могли выехать из города, поскольку у них не было бензина.

— Многие люди пешком шли из города, некоторые были на костылях, раненые. Однажды мы увидели инвалида с церебральным параличом, который шел и толкал свою коляску, пытаясь покинуть город — это одно из самых ужасных зрелищ. Расстояние там приличное, пешком я бы не дошла, наверное. 

Обстрелы становились все массивнее, стало понятно, что семье нужно уходить из своего дома. В центральном районе у местной таможни нашлось бомбоубежище, где прятались местные жители. Сначала там поселились люди из близлежащих девятиэтажек с детьми. Примерно 50 человек жили в большой комнате рядом с выходом, в глубине здания располагалась винтовая лестница, за который находились еще несколько комнат. В бомбоубежище была канализация, но она довольно быстро забилась. 

Каждое утро в 6:00 Бакалясовы ходили домой кормить животных. Однажды Ольга заболела и решила переночевать в родном доме.

— Я осталась и поняла, что не смогу заснуть, потому что каждые 10 минут летали самолеты. Они летели в сторону города, сбрасывали бомбы и летели в обратную сторону. И, знаете, у меня было такое ощущение, что вот сейчас они бросят на меня. Я смотрела и думала: Господи, зачем моя жизнь, работа? Животные были в таком ужасе, они бегали, скулили. А мы не знали, что делать. В бомбоубежище их не взять. Единственное, что мы могли — накормить, закрыть эту калитку и убежать. 

28 марта уехали соседи Бакалясовых — вшестером на одной машине. Семейная пара проводила их и пошла обратно в бомбоубежище. В тот день Ольга с мужем впервые попали под обстрел.

— Мы услышали взрыв, а потом за нами словно летит цунами. Волна земли, цемента… Мы перелетели на другую сторону за многоэтажку. И несколько минут лежали, потому было настолько страшно, что мы не могли пошевелиться. Муж сказал: «все, хватит бегать, надо уходить в убежище». И мы пошли обратно. 

Воду набирали в нескольких источниках из земли — примерно за 200-300 метров от укрытия. Продукты были на исходе — оставшиеся в бомбоубежище ели один раз в день, в основном макароны. Выходили на улицу и жарили их с луком на костре. Ни о каком мясе и речи не шло. Лишь однажды после дождя выползли улитки и их приготовили на том же костре. В конце марта муж Ольги пошел на разведку — в поисках продуктов. Так он добрел до местного ресторана «Оба-На», который пользовался популярностью у мариупольцев. Во дворе мужчина увидел труп женщины с обглоданными ногами. Бездомным собакам тоже было нечего есть. «Это зрелище я никогда не забуду», — сказал он супруге.

В бомбоубежище постоянно приходили люди. Поскольку связь в городе отсутствовала, находившиеся в укрытии не знали про бомбардировки драмтеатра и больницы, где погибли сотни человек. Но драмтеатр находился относительно недалеко, поэтому находившиеся там люди после трагедии отправились в бомбоубежище. И, по словам Ольги, ни один из них не сказал, что взрыв в драмтеатре организовал полк «Азов» (именно этой версии придерживается российское руководство). «Все сказали, что это были самолеты России», — говорит она.

Однажды Ольга едва не погибла под обстрелами — это произошло, когда готовили еду на костре. Российский самолет скинул бомбу прямо на людей — к счастью, те услышали характерный звук и бросились в укрытие. И вовремя успели закрыть входную дверь.

— Однажды мы вышли и увидели как горят три большие многоэтажки в нашем районе. Как свечки. Но обстрел продолжался, потому мы зашли опять в бомбоубежище. Люди там спали в темноте.

На следующий день ее муж дошел до дома, а назад вернулся в подавленном состоянии. «Все, у нас больше ничего нет», — сказал он жене. Их дом был полностью уничтожен из-за обстрелов.

Собаки и кошки тоже пропали — мужчина долго их звал, но никто из домашних животных не вышел. После этого семейная пара собрала вещи и приняла решение уехать из города. Под бомбардировками они прожили почти два месяца. Шли пешком, по берегу, который к тому моменту практически не обстреливался. 

Перед глазами семьи Бакалясовых предстала жуткая картина: разрушенный Мариуполь, сожженные здания, трупы людей, которые погибли под обстрелами. Некоторые так и сидели на лавочках, мертвые. На выезде из города лежали тела восьми людей с белыми повязками — это были мирные жители.

Бакалясовы шли несколько часов. Сперва они устроились у своих знакомых в 17-м микрорайоне, тогда же узнали, что несколько их друзей погибли под обстрелами. Эвакуацией людей в основном занималось МЧС ДНР, но людей вывозили исключительно в сторону непризнанной республики. Бакалясовы смогли уехать лишь на четвертый день — 19 апреля. Автобус ехал через Еленовку — в Донецк. Там семью ждало новое испытание.

— Откатали наши пальчики, проверили все наши мобильные телефоны, но мы их почистили, потому что нам сказали: «никаких съемок разрушенных зданий». Нас люди предупредили, что, если, не дай бог, что-то найдут, то не удастся уехать. И мы все все удалили. В Донецке нас привезли в какое то отделение милиции и всех там фотографировали. Затем долго проверяли мобильники, записывали наши данные. А из Донецка повезли на пункт пропуска с Россией. Там нас проверили капитально, мужчин завели в отдельную комнату, женщин с детьми пропустили. И там с ними «работали». По одному всех вызывали в кабинет, раздевали до трусов, проверяли наколки.

Оккупанты заставляли людей заполнить анкету, в которых было несколько вопросов: «Как вы относитесь к России?», «Как относитесь к Путину?», «Как относитесь к спецоперации?» Мариупольцам пришлось врать — нужно было вырваться из этого ада. Правда, уехать из ДНР удалось не всем. Одного отказались выпускать несмотря на беременную супругу. 

Остальных же людей погрузили на автобус и отвезли в Таганрог, где разместили в большом спортивном зале. Там были раскладушки с одноразовыми постелями. Людей встретили волонтеры. Как вспоминает Бакалясова, отношение к беженцам было хорошее, им старались помочь кто как может. Через несколько дней семья улетела в Грузию, где живет товарищ мужа. 

Происходящее в Мариуполе Ольга сравнивает с романом «Мгла» Стивена Кинга (один из американских городов погрузился в туман, в котором кишели различные монстры). Ольга пытается наладить свою жизнь уже в Грузии (супруг уехал на заработки в Европу). Когда-нибудь она надеется вернуться в родной Мариуполь. 

— Понимаете, Мариуполь всегда был русскоговорящий. И в последнее время город отстраивался, в нашем районе был красивейший пирс, фестивали проводились молодежные. И молодежь со всей страны съезжалась в Мариуполь. Мы не готовились к войне, у нас не было нацистов, не было противостояния между людьми. Мы не ждали русский мир. Но теперь вся наша жизнь, которую мы себе создавали, она разрушена полностью, — резюмирует Ольга.

«Я наклонилась погладить кошку. Больше ничего не помню»

«No war», — такую картинку 24 февраля в своем Facebook опубликовала жительница Мариуполя Людмила Ермак. О начале войны она узнала из новостей по телевизору.

— Пока у нас был свет, было все: вода, интернет, телевидение. И мы просто смотрели на картинку, но думали, что это быстро закончится. Как в 2015-м — постреляют по окраинам и все. Но потом очень быстро выключили свет, воду, газ, интернет, у нас ничего не было. Довольно скоро начали спускаться вниз, готовили еду на костре, — вспоминает Людмила. 

Вместе с мужем Юрием они жили в пятиэтажке на проспекте Металлургов. В первые же дни взрывы стали раздаваться совсем рядом с жилыми домами, местные были вынуждены регулярно укрываться в подвале: с фонариком, термосом, циновками. Но по мере продолжения боевых действий звуки взрывов стали все ближе. 

В начале марта к обстрелам Мариуполя подключилась российская авиация. «Третье, четвертое, пятое число. 8 марта, кстати, тоже “поздравляли” нас бомбами», — вспоминает Ермак. Она рассказывает, что не видела украинских солдат, которые могли быть потенциальными целями для российских войск — путинская армия просто бомбила жилые дома.

Продуктов у семьи Ермак было мало, а близлежащие магазины уже разграбили мародеры. Женщина уверена, что ими кто-то командовал. 

— В Мариуполе было много предателей. Да, я считаю, что они были подготовлены. Именно они и создали волну вот этих уничтожений магазинов, разграбили в итоге все. 

Когда отключили газ, семья поняла, что надо уезжать из города. В тот момент в их подъезде осталось всего пять семей. Людмила и Юрий получили весточку — мол, «зеленый коридор» будет 16 марта. Довольно быстро собрали вещи, взяли с собой кошку, погрузились в машину и выехали к местному райисполкому. Только тогда женщина увидела разрушенный и разбомбленный Мариуполь — город, в котором провела почти всю жизнь. «Это было ужасное зрелище. Провода висели, все было разбито», — вспоминает она. Повсюду стояла разбитая военная техника: танки, БТРы. Городской транспорт уже не ходил, «люди просто шли пешком из города». 

— Были очень большие пробки, мы 30 километров целый день ехали, потому что часто останавливались. Но коридор действительно был. Доехали до поселка Мангуш (в Донецком районе), где уже вовсю хозяйничали россияне. Везде были машины с буквой Z, работали российские журналисты, которые подходили к машинам с беженцами, но никто им интервью не давал, — рассказывает Людмила.

Так семейная пара подъехала к круговому перекрестку, который находится в самом конце Мангуша. Как вспоминает женщина, по кругу тогда ездили российские БТРы.

— Я наклонилась погладить кошку, которая у меня на коленях была… И все. Больше я ничего не помню, — рассказывает Ермак.

Очнулась она уже в Донецке. Ноги женщины были сломаны. Оказалось, что по их машине проехался танк — об этом говорили следы гусениц на его капоте. Муж Людмилы был доставлен в больницу в критическом состоянии. Но врачи не смогли спасти его жизнь.

Людмиле же сделали операцию, и следующие четыре месяца она жила в ДНР. С родственниками, которые поддерживают «спецоперацию». Так из одного кошмара Ермак попала в другой. Но поддержать ее было уже некому. 

— Четыре месяца я искала, как уехать из Донецка. Наконец, нашла. Но нужно было заплатить 3 тыс. долларов. Созвонилась с администратором этой группы перевозчиков и спросила — могут ли меня на коляске взять с костылями? Мне сказали — смогут. И в конце июня я села и уехала. Уехала в Варшаву, где меня встретила женщина, которая знает меня давно. Она сама из Мариуполя родом. И затем увезла в Германию. Вот я сейчас у нее, — рассказывает Людмила.

Сейчас женщина ходит на врачебные процедуры, чтобы восстановить здоровье. В Украине у нее осталось много родственников — они находятся в Чернигове. И Людмила очень хочет вернуться в родную страну. А в Мариуполь — нет.

— Раньше все пользовались благами Мариуполя, потому что этот город расцветал, он действительно преображался в последние годы. У нас такой транспорт хороший был с кондиционерами, троллейбусы, трамваи, все было классно, все было по-европейски. А сейчас я вижу, как там с помпой открывают светофоры и об этом рассказывают пропагандистские помойки.

Муж Людмилы многие годы занимался спортивным ориентированием, даже был кандидатом в мастера спорта и неоднократно побеждал в различных соревнованиях. На его странице в Facebook до сих пор можно найти видео с городских первенств. После смерти Юрия его страницу продолжает вести вдова.

«В память о нём, буду продолжать публиковать то, что понравилось бы ему, моему родному человеку. По политическим убеждениям мы с ним были единомышленниками. По бытовым и спортивным — тоже», — говорится в публикации, которую оставила Людмила.

«Военные из ДНР заявили, что наши машины они национализируют»

«Привет от жительницы раздолбанного Мариуполя. Уж я-то точно видела своими глазами эти самолёты, которые летали над моим городом как у себя дома, бросали бомбы по нашим домам, мы в этих воронках хоронили погибших», — такой комментарий можно найти под пропагандистским видео о Мариуполе на YouTube. Его оставила местная жительница Светлана Шмидт, которая застала полномасштабное вторжение в своей квартире.

Ее дом располагается возле рынка на улице Бахчиванджи. Рядом жили ее мама и сын — их дома находились возле воинской части на Бульваре Хмельницкого. И так получилось, что именно этот «квадрат» больше всего пострадал от российских обстрелов. Люди прятались в подземном паркинге, который находился у дома Светланы. В апреле бомбы угодили в него. Лишь по счастливой случайности никто не погиб. Но местные жители умирали ежедневно — из-за обстрелов и разлетающихся осколков.

— Мы долго не верили в происходящее и каждый день надеялись, что придет помощь. Связи же не было, мы не знали, что нас некому спасать, — вспоминает она.

Светлана с мужем ездили набирать воду на набережную, где течет ручей. Почти каждый день навещали родственников, которые жили у драмтеатра. Ехали с открытыми окнами и прислушивались, опасаясь прилета снарядов. «Как только что-то начинало свистеть, вылетали из машины и падали на землю», — рассказывает она. По ее воспоминаниям, самолёты один за одним залетали на город со стороны моря. Там они сбрасывали по два снаряда и возвращались домой. «Роддом реально разбомбили с самолёта. Мой близкий человек был все эти дни в теробороне и участвовал в эвакуации рожениц», — говорит Шмидт.

То, что семейная пара так активно передвигались по центру и при этом осталась в живых, она считает настоящим чудом. Хотя каждый раз, уезжая, муж с женой давали детям установки — что делать, если они не вернутся.

— У людей постепенно сдавали нервы. В наш дом было уже несколько попаданий, рядом с нами лежали трупы. К маме квартиру на кухне залетел снаряд. Терпение лопнуло. Мы срочно рано утром схватили теплые вещи и, не поднимаясь в квартиру, где осталось много ценного, выехали. С нами в тот день ещё группа соседей выехала.

Выжили не все члены семьи. Светлана с мужем не успели забрать свекровь, которая была госпитализирована в больницу. Слишком велик был риск попасть под обстрел — тогда осколки буквально свистели вокруг них и попадали по стенам домов. В итоге свекровь умерла из-за отсутствия инсулина.

Те самые «освободители» из ДНР оказались самыми обычными мародерами. Военным из непризнанной республики приглянулась Tesla, принадлежащая семье Шмидт — на ней они вывозили парализованную родственницу, которая 10 дней пролежала в подвале без медицинской помощи.

— Они приказали нам, чтобы мы выехали из общей огромной очереди, которая образовалась в Мангуше, вывели водителей и сказали, что наши машины они национализируют. Мол, они нужны республике, — вспоминает Шмидт.

Часа два мариупольцы  буквально умоляли военных не отбирать транспорт, в итоге те потребовали денег. Пришлось отдать 6 тыс. долларов за две машины. Дальше уже были блокпосты России, после чего они уехали в Европу.

Через несколько месяцев после эвакуации Светлане прислали фотографии оставшиеся в городе знакомые. Оказалось, что «освободители» разграбили оставленные горожанами квартиры — рядом с ее домом стояла машина с характерной буквой Z, куда и погружали личные вещи уехавших.
Светлана тоже считает, что в Мариуполе было много предателей, которые поддерживали сепаратистские настроения.

— И даже нападение России на нас ничего в их мышлении не поменяло. Они ненавидят Украину и власть в Украине. Верят Путину и хотят в Россию. Сепары, которых я знаю лично, все остались в городе или пригороде. Они свято верят, что Россия все отстроит и они заживут прекрасно.