Бизнесмен Евгений Чичваркин в эфире программы «Воздух» на канале «Ходорковский LIVE» рассказал Станиславу Крючкову об инициативе Антивоенного комитета по поддержке россиян за рубежом, о гуманитарной помощи Украине и о том, что делать тем, кто остается в России.
— На прошлой неделе в Вильнюсе были озвучены идеи Российского Антивоенного комитета, многие из них вызвали весьма неоднозначную реакцию в сетевом сообществе и среди уехавших и среди остающихся, прежде всего речь идет о так называемом айди-паспорте, его уже обозначили как паспорт хорошего русского. Что вы к этой формулировке испытываете, она какие-то негативные коннотации несет для вас?
— Нет, абсолютно. Эта вещь, которая позволит справиться с тем пятым пунктом пакета санкций, которые запрещают банкам открывать счета и так далее. То есть сейчас россияне, уехавшие из удушливой обстановки путинского режима, сталкиваются с тем, что им не делают визы, они не могут получить разрешение на работу, что компании, например, Airbnb, отказывают им в своих услугах и некоторые другие компании тоже, то есть, будем честны, это называется дискриминация по национальному признаку. И это общественно-политическое одобряемое поведение этих компаний и стран, с одной стороны, а с другой стороны это просто европейский закон. Идея такая, что если вы, условно говоря, не поддерживаете войну, считаете режим Путина нелегитимным и хотели бы его смены, и признаете границу Украины в ее изначальных границах, международно признанных, и вы раньше нигде не участвовали, не замешаны, грубо говоря, в каких-то неправильных, некрасивых вещах, не пилили деньги из бюджета и так далее, но вот этих первых трех вещей достаточно, чтобы упростить там первичную верификацию и если это получится, если хотя бы одна страна это признает, то это признают все остальные. Потому что нормальные наши граждане по сути формируют достаточно значимые части бюджета некоторых компаний и некоторых стран, а сейчас Литва, Эмираты, Турция, Армения, Грузия, Израиль получают достаточно много российских денег. Ну Литва предоставляет убежище, они стараются как-то это делать, но в целом правильнее всего это процесс прогнать через какой-то европейский признанный KYC (know your client, знай своего клиента, политика банков и компаний в подходе к предоставлению услуг, состоящая в требовании подробной информации о клиенте. — «Полигон»), как у нас в магазине то же самое происходит, перед тем, как принять большие деньги, мы делаем KYC-проверку, и после этого этот человек не дискриминирован в правах. То, что другие это в штыки восприняли, это абсолютно прекрасно — чем больше гнева в отношении этой системы, тем больше обсуждения, тем ближе и больше о ней все знают, то есть ее даже не нужно раскручивать. Те, кому это действительно нужно, просто ждут, будут дни считать, чтобы наконец никто не мешал жить и работать.
— То есть вот этот аргумент, что это вещь, некоторым образом выводящая за скобки тех антивоенно настроенных русских, остающихся в пределах России, этот аргумент не работает?
— В пределах России они могут пользоваться некоторыми услугами некоторых сервисов, которые недоступны, но в целом мы должны протянуть руку тем, кто в России либо преследуется, либо просто из-за отсутствия будущего и перспектив, либо просто из-за политической духоты уехал, и этих людей очень много. А чем глубже и сильнее скрытый призыв, тем их будет больше. Если будут вводиться более жесткие санкции, а все к тому идет, потому что Путин войну заканчивать не собирается, то рано или поздно экономическая составляющая прилетит и так далее. То есть так или иначе все-таки решаются уехать те, кто что-то в этой жизни из себя представляет, и тот, кто как-то видит себя на Западе или на Востоке, вне России, и кто может реализоваться, и как раз именно эти люди попадают под санкции, к которым они вообще просто не имеют отношения. Ну то есть 99 процентов из тех, кто уехал, не имеют отношения ни к дележу бюджета, ни к чему, ну там есть исключения, типа Чубайса или некоторых, там, не знаю актеров с неоднозначной репутацией, которые тоже дистанцировались, ну не суть. Вот 99 процентов это хорошие русские. Это неофициальное название.
— А кто его придумал, вам известно, откуда это пошло?
— Не знаю, но это уже стала мемом за одни сутки. Нас уже успели, эту идею и всех, кто причастен, успели съесть с содержимым, мол это фашизм. Да где вы живете, посмотрите, откуда вы приехали, вот где фашизм!
— Не фашизм, но как минимум сегрегация, потому что волей или неволей…
— Волей, в том-то и дело, волей. Это же это не обязательно. Не мы придумали эти ограничения, не мы придумали эту дискриминацию, которая есть в отношении русских. Это способ ее практически обойти, это VPN по сути.
— Не выстраивает ли это стены между теми русскими, которые находятся за пределами страны, и теми русскими, которые остаются внутри России, но противны путинскому режиму и заявляют или как минимум негласно противостоят путинской войне?
— Пока будет готова IT-составляющая между этими частями будет не стена, а железный занавес, мы это все прекрасно понимаем. Поэтому так как, я говорю словами Путина, вы выезжаете в недружественную атмосферу — а если тебе из-за паспорта не делают визу, не открывают счета, то это недружественная атмосфера. А в какой-то серьезной финансовой деятельности, например, некоторые криптобиржи закрыли для всех, кто родился в России или в Советском союзе, просто закрыли доступ. Нужны ли им дополнительные деньги? Да, нужны, они просто берегут свою репутацию от отмывки каких-то, не знаю, бюджетов, от бюджетных крадунов.
— Прекрасная дефиниция, а как эта IT-составляющая будет устроена в деталях?
— Я деталей не знаю, но это две верификации: первое, что ты хочешь таковым быть, дальше, если будет какая-то критическая масса, это будет обращение, уже есть предварительные переговоры с лидерами европейских стран тех, кто общается от имени Антивоенного комитета, и уже есть понимание [с их стороны]. Будем предельно честны и прагматичны, например, той же Испании, где бюджет очень серьезно зависит от российского туризма и российских денег, и люди которые там давно живут, 20 лет, вдруг попали под санкции, потому что у них русский, изначально русский паспорт, — им это абсолютно не нужно, они просто исполняют этот закон. Но им правильно было бы, вот просто правильно, чтобы была третья как бы сторона, ответственная третья сторона, апробированная и признанная Европейским союзом, которая бы делала вот этот по сути KYC, что ты не участник, то есть ты не зиговал, не являешься частью коррупционной российской элиты, не имеешь отношения к военным преступлением и так далее. То есть вот это крайне важно, чтобы у них не было репутационных помех и по большому счету, чтобы они смогли также обойти эти санкционные пункты.
— Каждое из трех перечисленных вами условий оно является обязательным?
— Все три, да. И если человек наврал, там будут санкционные списки основного количества стран и Украины, везде будут проверяться эти люди.
— Скажете, а вот с историей людей, которые сейчас, быть может, занимают такую нейтральную позицию, оставаясь внутри России, но в последующем определятся и обозначат ее четко?
— Да, отлично, конечно.
— О масштабах проблемы: ведь людей за пределами России, выехавших 20 лет назад, или в эту весну из нее, несоизмеримо меньше, нежели тех, кто в России. Вот тем людям как Антивоенный комитет может сейчас помочь противостоять путинскому режиму?
— Как мы можем помочь тем, кто остался в России? Приободрить. Ну а как мы можем им помочь? Насколько я понимаю, есть отдельные остатки той же правозащиты для тех, кто высказался и попал под раздачу, попал под репрессивный станок, но все, что касается буквы закона, все меньше и меньше работает. А как ты можешь помочь? Может быть, какие-то будут существовать фонды, чтобы помочь выехать, это одно дело, или там сделать документы на лечение, чтобы объяснить, почему ты уезжаешь с территории России. Может быть, это как-то, наверное, гипотетически может помочь.
— Ну то есть речи о том, чтобы выстроить некое внутреннее сопротивление, не идет в силу того, что путинский режим настолько силен по-прежнему, что это по факту невозможно?
— Путинский режим на данный момент, будем честны, силен и поэтому столь большое количество стран боятся и менжуются, и говорят о санкциях и не принимают их, обещают наступательные вооружения Украине и не дают их и так далее.
— В данном случае есть одна страна, которая не менжуется, это, пожалуй что, сама Украина. Уповать на помощь братьев-украинцев в противостоянии этому режиму это то единственное, что нам сейчас остается, помимо того, что рассчитывать на себя здесь.
— Опять-таки практически дочерняя организация Антивоенного комитета занимается серьезными гуманитарными поставками, там прям тонны и продовольствия, и медикаментов, «Рассвет», по-моему, она называется.
— «Рассвет» и «Ковчег», насколько я знаю, у вас есть свой проект по помощи медикаментами, вы организуете этот сбор?
— Да не то чтобы сбор, просто в какой то момент я захлебнулся от инвойсов, я их перевыставил больше, чем мог эмоционально переварить. Ко мне начали обращаться люди, как помочь, потому что мы никому не доверяем, мы там никому не доверяем и тут никому не доверяем, и я просто отдавал инвойсы на оплату, а мы организовывали логистику и доставку. У нас, кстати, ничего не украли. У нас настолько правильные люди, с той стороны это Тата Кеплер, Королева воинов, и там, грубо говоря, водители это наши сотрудники, ну то есть люди, которые там получают не зарплату, а по сути на контракте с нами много-много лет работают, и мы безстыковочно, бесшовно практически отправляем это все на распределительный склад в Киеве. Дальше есть заявки из госпиталей и из теробороны, где нужны бронежилеты или противогазы, каски и так далее и турникеты, это все оттуда уже распределяется. Вот у нас вчера пришла огромная часть там очень сложной и дорогой медицины, потому что мы закупаем в Великобритании и в Германии, у меня есть письма от Минздрава Украины и от Министерства обороны на мое имя, позволяющие мне покупать в больших количествах то, что продается только по предписанию врача строго в микроколичествах клиенту, больному. А у нас есть возможность покупать это в больших количествах и без каких-либо пошлин, без какого-либо таможенного оформления везти прямо до Киева.
— Новость, которая приходит прямо во время записи этого интервью, Минюст внес в реестр физических лиц-иноагентов двух членов Антивоенного комитета Гарри Каспарова и Михаила Ходорковского, ваши соображения по этому поводу?
— Ну это как маленькая медаль. Мне кажется, в нынешнее время быть иностранным агентом — это как когда-то давно писали «член РСДРП до февраля 1917-го» — то же самое. Это то, чем можно гордиться, чем потом дети могут гордиться.
— Кстати, о детях вот пока здесь будут культивироваться хорошие русские, но я их в кавычках беру и понимаю, какая доля иронии здесь стоит…
— Это сарказм даже, а не ирония. Мы так спасаем психику, мрачный сарказм это защитный панцирь для наших либеральных неокрепших душ.
— Эти ребята, упыри, находящиеся за кремлевской стенкой, будут под пионерские песни закручивать гайки вокруг поколения тик-токеров, то есть вокруг неиспорченного по сути поколения и никоим образом не причастного к этой войне.
— Да. Но мы все возможное отсюда сделаем, чтобы этот режим пал и чтобы Путин перестал управлять, иметь отношение к управлению Россией, мы все так или иначе над этим работаем. Я вот очень хочу, чтобы он предстал перед судом, я искренне хочу чтобы у него было долгое крепкое здоровье, чтобы он много, много, много дал показаний.
— Юрий Шевчук, выступая на минувшей неделе на своем концерте в Уфе произнес слова, которые будучи соответствующим образом оценены российским так называемым правосудием поставили Кремль в неловкую ситуацию, когда проще было бы не заметить. «Родина это не жопа президента», — сказал Юрий Юлианович. Что вы думаете по поводу тех смелых, тех остающихся внутри, которые от нас закрыты?
— Давайте я отвечу не прямо, но очень исчерпывающе понятно. В 2009 году в Сыктывкар приехал Путин с каким-то визитом, а там был блогер в жежешечке с никнеймом Анчоус. И вот этот Анчоус написал: блин, весь город перекрыт, когда этот — он назвал на букву п слово, грубо характеризующее нетрадиционную сексуальную ориентацию президента — вот когда этот наконец-то из нашего города свалит. И на Яндексе в поиске было написано пользователи ищут: «Путин — …». После этого подразделение «К» высадилось сначала к блогеру Анчоусу и, сутки его помучав, отпустило, а потом взяло под полный контроль Яндекс.Новости и больше там такого никогда не писали. Вот мне кажется, я ответил.
— Гимны смелым остается только петь. Вот еще один аспект всего того, что происходит сейчас, и отчасти это связано с этим паспортом, о котором мы говорили в самом начале, горизонт появления в списках нормальных россиян тех, кто обозначает позицию, как это сделал в Каннах Кирилл Серебренников, или как это в свое время сделал Аркадий Дворкович, сторонники Навального исключили своего списка 6000 бывшего вице-премьера, это правильно?
— Абсолютно правильно сделали. Я знал его взгляды с 2000-го абсолютно. Он пытался в какой-то момент и был близок, и Путин даже вербализировал его идею налога с продаж и нам, либертарианцам это близкая тема. Как ни странно в 2016-17 годах он был в Лондоне и мы даже пообщались, хотя он понимал, что это может повлиять на его карьеру, но так или иначе без сэлфи обошлось. В общем, мы пообщались, и в целом его позиция изначально была очень правильной. Он пытался повлиять на ситуацию, пока его Кремль и Путин слушал, какое-то время его Путин реально слушал. Потом он высказался против войны, я абсолютно уверен, что будучи чиновником, путинским чиновником, он не украл оттуда деньги. Я прям верю, что он не крал деньги, вот верю. Я не думаю, что он очень состоятельный человек, так долго проработавший рядом с Путиным, я думаю, что он один из самых порядочных вообще людей, и по большому счету такие люди очень нужны, и при этом человек опытный, у него большой, серьезный опыт, он, в общем, с юных лет там работает. И он знал и знает историю изнутри хорошо и историю управления знает хорошо и он прекрасной России будущего очень нужен. И там, я предполагаю, еще найдутся люди, которые долгое время работали в обойме и так далее, которые приличные люди. Пресс-секретарь Медведева, например, Наталья Тимакова, она меня не уполномачивала говорить, но я абсолютно уверен, когда речь дойдет до вопроса да/нет, ответ будет, конечно, да.
— А применительно к фигуре человека достаточно богатого, Абрамовича?
— Это сложный вопрос я, наверное, здесь не берусь отвечать. Это сложный и для меня отчасти личный вопрос, у меня нет достаточной информации. По слухам он и в переговорах по «Азовстали» участвовал, и в таких переговорах, и в таких, то есть его фамилия светится и то, что вроде как просили с него санкции снять. Если украинская сторона просит снять санкции, введенные связи с конфликтом, с войной в Украине, то их надо снять.
— Соседство имени Абрамовича с именем Путина на протяжении 20 лет его правления, это не является необходимым или, скажем так, достаточным условием для того, чтобы он был дискриминируем?
— Я не знаю, на какой стороне Абрамович, честно, клянусь. Но те, кто декларирует переход на светлую сторону, не должны быть дискриминируемы. Как Марина Овсянникова, например, или точно как практически святая Чулпан Хаматова. Лучше ошибиться в эту сторону, чем в другую.
— По поводу вот этой устойчивой фигуры речи «прекрасная Россия будущего» — вот что вы думаете по поводу прекрасной России будущего? Многие говорили мне, что для начала нужно просто России сохраниться, а чтобы стать прекрасной, это очень далекий горизонт временной.
— Ну хорошо, дело в том, что как говорят, если человеку тысячу раз сказать «свинья», он захрюкает. Считайте, что это НЛП.
— Что думаете по поводу тех мер сдерживания путинского режима, которые анонсирует, но как вы справедливо отмечаете, не всегда в полном объеме применяет Запад. Эти санкции, действуют ли они? Вот сегодня в пятницу на Мосбирже курс рубля поднимался до 57 за доллар.
— Да хоть до 30, это плевать, это Микки-маус-маркет, несуществующий рынок. Если они уберут ограничения на вывод валюты, опять станет 250.
— Скажите, уход Макдональдса из России…
— Это удар, сильный.
— Вот покупка держателем пакета, лицензиатом Макдональдса Александром Говоровым самого этого бренда и перезапуск, вот что в этом вам видится с точки зрения бизнеса и с точки зрения политики?
— Что-то слышится родное: купил, попал, продал. Для большинства бизнесменов это естественная логика. Если человек решил заниматься бизнесом, он будет зарабатывать, чем сложнее будут условия, тем больше будет навала камней, тем извилистей будет ствол.
— Хорошо, с долларом, с рублем, с бизнесом вокруг народных скреп, вокруг Макдональдса, проговорили, вот нефть, нефтяные доходы, которые получает Путин. Россия в 2022 году должна получить рекордные 100 миллиардов за поставки газа в Европу на фоне резкого роста цен, эта сумма почти вдвое больше, чем та, что была получена в прошлом году, и пока разговоры о том, что будет введено эмбарго, остаются разговорами.
— Да. Ну Германия сопротивляется, Венгрия, понятно, тоже привыкла получать по газопроводу, идущего, кстати, через Украину, и Украина его не отключает в интересах европейских коллег.
— Финляндия заявила, что готова полностью отказаться от российского газа, но при этом вступила на путь в НАТО, скажем так, вместе со Швецией, пока там Эрдоган ерепенится и, говорят, что помешает. По большому счету мы столкнулись с тем, что Столтенберг, который сказал «вы хотели меньше НАТО, вы получите больше НАТО», прав, а Путин, который демонстрировал свои кулаки, по большому счету оказался с фигой в кармане.
— Да он ошибся капитально, это самая большая ошибка.
— На ваш взгляд, то, что делают сейчас страны Скандинавии, стремясь в альянс, это с их точки зрения абсолютно объяснимо, но с точки зрения раззадоривания Путина, который начал войну, это не махать красной тряпкой перед быком, ведь у нас 1200 километров сухопутные границы только с этими государствами?
— Ну сейчас не сороковой год и мне кажется, что за Финляндию и так вступятся. Финляндия ментально гораздо ближе европейским странам, чем Украина, где, будем честны, при всей моей искренней любви к этой стране, была совершенно постсоветская, уровня российской, коррупция, в которой в экономике, в инвестициях пропадало все, растворялось, исчезало, и это, понятно, очень неблизко европейцам. У них есть коррупция, но она как-то элегантней. Финляндия очень близко интегрированная в Европу страна, я думаю, что они ее и так будут защищать. А если это будет НАТО, то они не полезут, потому что, ну если они полезут на любую страну НАТО, то, скорее всего, это будет Латвия, к сожалению, где будет хоть какая-то поддержка самых деклассированных, маргинализированных частей общества. И здесь отпор будет капитальный совершенно, тот, который, я думаю, Путин представляет, но по-прежнему верит в свои крылатые ракеты, «высокоточные». Мы видели всю эту высокоточность в наполовину уничтоженном Харькове, в уничтоженном Мариуполе.
— Вы для себя допускаете, что Путин перейдет эту грань и когда останется в патовой ситуации, нажмет на ту самую кнопку, пусть даже применив тактическое ядерное оружие, ведь это же не это не шутки?
— Это не шутки, мы теперь понимаем, что они отморозились до того, что шанс, безусловно, какой-то у этого есть.
— Скажите в эти три месяца войны вам удалось побывать в Украине?
— Пока нет.
— Смотрите, говоря о НАТО мы понимаем, что перспективы вхождения в альянс Украины весьма туманны и элегантности в экономике в этой стране немногим больше чем в России в плане коррупционной составляющей. В этом смысле может ли стать Украина в ее нынешнем виде, в ее нынешнем отношении к россиянам, к русским, заявившим о своей антивоенной позиции, некой в последующем точкой что ли притяжения, точкой сбора, точкой из которой будет выстраиваться не альтернативная Россия, а Украина, в которой место нормальным русским останется?
— Ну сейчас воюет русский батальон. Вот сегодня русский батальон взял в плен других русских. Это не первые дни войны, я себя могу контролировать, глядя на эти новости, но мне, понятно, это прямо поперек горла. Это вот спасибо, блин, Путину за это, что вот это происходит. Есть место русскому батальону — будет место и нормальным русским инвесторам, вот я так скажу. С белым-голубым-белым [флагом] воюет батальон сейчас, и туда едут и едут люди, продолжают ехать, там все больше и больше их, это те люди которые ненавидят Путина и путинскую власть.
— Это такая форма искупления?
— Это форма протеста и я думаю, что эта форма личной мести, за украденные два с лишним десятилетия.
— Ксения Собчак пару недель назад опубликовала про «понять Путина», вот вы пытались понять Путина?
— Она в списке у Навального, кстати. Понять Путина? Я всегда знал, что она засланная. Я ей это говорил, публично еще раз говорю. Нет, понять Путина — пусть она понимает Путина. И понять Путина должны прокуроры в Гааге, исследователи и прокуроры Гааги. Я думаю, что у них будет переводчик, если он захочет давать показания на немецком, вот пусть они и понимают то, что он говорит, чтобы это был суд, а не судилище.
— В самом начале мы заострили внимание на эти айди-паспортах, какие еще идеи обсуждались на Антивоенном форуме, на которых стоило бы заострить особое внимание? Потому что очевидно, что спектр вопросов сейчас стоящих несколько более широк.
— Ну это самое важное на мой взгляд. Изначально всегда мы говорили о том, что санкций должно быть не 1095, а пять, а обычных россиян вообще-то не надо трогать — выехали и слава богу. И если украинцам, выехавшим, потому что у них не было выбора, нужно протянуть две руки, то россиянам уехавшим даже, может быть, и руку одну протягивать не нужно, нужно просто по рукам не бить. А некоторым придется протянуть одну, у кого там совсем сложно с этим, которые политически преследуются.
— Правильно я понимаю, что все те идеи, которые были проговорены в Вильнюсе на заседании Антивоенного комитета на антивоенном форуме, находятся в процессе постоянной работы, то есть это такая не окаменевшая какая-то штука?
— Ну рано каменеть, даже еще как бы стебель не затвердел, наоборот не хватает крепости.
— У нас есть сейчас возможность обратиться к нашей аудиторию, что бы вы хотели сказать россиянам, антивоенно настроенным, и очевидно всем украинцам, которые нуждаются в поддержке, может быть, не в нашей, но тем не менее, нуждаются?
— Если вы собрались уезжать, делайте это прямо сейчас. Если вы собрались молчать, то островок нейтралитета — он маленький и он уже наполовину в воде или в крови. Если вы собрались сопротивляться, запаситесь оружием. Украинцам стойкости и мужества. Вы сейчас просто защищаете всю Европу, всю европейскую цивилизацию от кровавого тирана и все хорошие русские, нормальные русские, собирают гуманитарку в помощь не потому, что стыдно, а кому-то и стыдно, и не потому, что коллективная вина, а потому что очень хотят вернуться в свою страну жить и работать, потому что этот режим ненавидят, потому что эти головорезы с буквами Z и V нас, русских, не представляют, мы их не выбирали. Это 20-25 процентов продуктов отрицательной селекции, упыри, которые в перевернутом мире, в перевернутом сознании от младшего сержанта, который стреляет просто так мирных [граждан] до пропагандиста, и от старой учительницы, которая до этого подтасовывала выборы, а сейчас выложила на снегу детей буквой Z, до Путина и его окружения. Это 25 процентов нашего населения, может быть, 20 даже, которые нас не представляют и которые являются самой худшей частью из нас, и путинизм из их спектра чувств активировал еще самые худшие чувства. Агрессию, вот то, что мы слышим, где жена говорит мужу: я бы отрезала по пальцу в день украинскому ребенку — вот это те чувства, которые вызвала путинская пропаганда. Все могли бы эти люди, этот молодой человек без образования, с очень странным пониманием патриотизма, он мог бы в нормальный России, не знаю, вырабатывать на Газели человекотонны, и он бы мог это филигранно делать и в какой-нибудь коммерческой компании набирать, набирать, набирать эти баллы и получать те же самые, простите меня за очень неприятные слова, 120 или 200 тысяч рублей. Потому что у нас была бы нормальная работающая экономика, и эти деньги не были бы каким-то недостижимым идеалом, это были бы просто нормальные, не знаю, 1200-2000 долларов, которые и может получать водитель, либо там продавец. Мы понимаем, что у человека нет никакого образования, и есть огромное количество работы, требующей его навыки, и его молодая страсть и пыл могут быть реализованы на стройках, и он потом в возрасте показывал бы детям, что он построил, а не прятался потом от информации, где и кого он запытал насмерть.
— Что должно стать мерой искупления вот этой вины русских перед украинцами?
— Я либертарианец, я не признаю концепции коллективной вины. Каждый, кто сам чего наговорил в жизни, сделал, напортачил, каждый сам чувствует свою меру вины, каждый сам несет за нее ответственность. Я, наверное, тоже не белый и пушистый и в жизни сделал и сказал то, о чем потом жалел, и как леди Макбет ночью смываю кровь, хотя на моих руках ее нет, но мне снится, что она есть. Поэтому вот у меня такое чувство условно вины, а у каждого она своя. Я против коллективной вины, коллективной ответственности и по сути вот та мера с паспортом хорошего русского, это по сути как эту санкцию просто обойти.
